Читать онлайн Иван Терехов - Воздаяние

«Тут дьявол с Богом борется,

И поле битвы – сердце людское».

Ф.М. Достоевский.

Вступление

– В чём-то ты прав, – нервно усмехнулся Интеллигент. – С тобой мне хочется быть откровенным. Даю рецепт всеобщего счастья: надо хорошим людям собраться и поубивать всех плохих. Скопом. Желательно захватить ближайших, в радиусе хотя бы десяти километров.

– Всем придёт свой черёд, – сверкнул глазами связанный Мишка.

– Опять не могу с тобой не согласиться, – пожал плечами Интеллигент. – Но, как говорят в уголовном мире: «Ты умрёшь сегодня, а я – завтра». А можем, всё переиграть. Теперь дыши ровно носом и слушай в два уха. Мой главный вопрос: «Где пацан?»

– Какой пацан?

– Толик где? Наш экстрасенс… где? – оскалился Интеллигент. – Я знаю, он тебе доверился. Мы сумели перехватить его записку для тебя.

– Зачем он вам? – с трудом прохрипел Мишка.

– Сам знаешь. Теперь у нас общая тайна. Потому – всё тебе прощу. Много денег дам. Сколько надо, дам в два раза больше. Спокойно уедешь в свой «Муходрищенск».

– Нет, – твёрдо сказал Мишка.

– Расскажи мне про него, всё что знаешь, – голос Интеллигента стал мягче. – Запомни, магическое воздействие на сознание людей – вот то оружие, которое может покорить мир. Помоги мне найти мальчишку. Это для его пользы.

– Откуда знаете?

– Он владеет сакральной информацией. В нём мощнейшая энергетика, а силу надо направлять, – заговорщически зашептал Интеллигент. – У него Дар. А Дар может нести свет, а может и тьму. С ним работали. Там открывается такое мистическое бездонье…

– Для кого? – поднял голову Мишка.

– Для нас. Понимаешь, реально припёрло.

– На крови ваш замес. Вы не те, кто нужен ему.

– А кто мы? – насторожился, как зверь, Интеллигент.

– Рогатые, с мордами козлиными.

– А-а-а… говори сволочь, – запенился кровавой слюной Интеллигент. Сжатый в его руке стакан разлетелся вдребезги. Лицо так изменилось, что Мишка явно увидел лик жуткого зверя. Шевелящийся во рту язык, да горящие глаза – вот и всё живое, что было в его лице.

– Мы будем имитировать Добро и Зло, – оскалился Интеллигент. – В каждом человеке сидит то гадкое, что потом вырывается наружу. Грядут неслыханные перемены. Человек превратится в зверя, на лбу его печать загорится и отречётся он от Бога. Содрогнётся земля, разверзнутся небеса и запылают. Это будет началом ада, который поглотит мир. Пропала Москва, пропала Россия. Всё поглотит тьма.

Мишка вдруг вспомнил слова Толика: «Да и не человек он вовсе, лишь обличие, как у людей. Его тёмная сила из тёмного источника».

– Не видать вам Москвы, – закричал Мишка. – Воскрешает столица в Истине и храмах, да и Россия вам не по зубам. Подохните скоро – нелюди…

…Всё это было позже, потом, а пока…

Мишка

Уехать в Москву на заработки Мишке посоветовал сосед, старый забулдыга, инвалид Семёныч.

«А что, – дышал он на парня водочным перегаром, – Москва она большая, всех примет. Да и работа всегда найдётся, на то она и столица. Матери-то твоей ох, как тяжело. Троих детей подымает, да и болеет. Ты, Мишань, подумай…»

А чего тут думать? Мишка, статный парень с открытым выраженьем лица, в котором читалась ум, стремительность и восторженность, сам хорошо видел, как тяжело матери. Ладно, он – восемнадцать лет исполнилось. «Мой помощник, ласково говорила мать и нежно гладила по чёрным густым кудряшкам. Весь в отца – толковый, рукастый».

«Немаленький уже…», – мотал головой Мишка. А самому было приятно чувствовать ласковые и тёплые материнские руки. Хотелось, как в детстве, прижаться к мамочке, поделиться своими секретами. Но… возраст не тот, чтобы сюсюкаться. «Мужчина должен зарабатывать деньги, на то он и мужчина», – стал он часто вспоминать слова, что любил говорить ему Семёныч.

Семёныч был настоящим философом и нравился Мишке чрезвычайно. Любил поговорить, но не пытался лишний раз учить парня. Разговаривал с ним искренно и честно. Вообще, относился по-дружески, как к ровне.

Мишка решил поехать. Сказал об этом матери. Та сразу в слёзы, стала отговаривать. И так целую неделю. Но на, то Мишка и мужчина, чтобы принимать решения.

В тот вечер Семёныч ждал его у своего дома, а увидев, кивнул: «Заверни».

Мишка и сам хотел зайти к нему. Попрощаться.

Прошли на кухню. Парень сразу заприметил на столе хорошую пачку чая, какое-то печенье. «Так, – мелькнула в голове мысль, – мать была у Семёныча. Зная, как я дорожу его мнением, решила через него убедить меня не ехать в Москву. Интересно, а знает ли она, кто подкинул мне эту идею?»

Семёныч сначала притворился, что изучает пачку чая. Затем, заварив и разлив его по кружкам, всё-таки завёл свою волынку. Впрочем, он всё равно бы это сделал, вопрос был только во времени. Мишка читал это по его васильковым глазам, которые сегодня были не задумчивые, а какие-то взволнованные. Да и движения рук Семёныча были излишне суетливы и беспорядочны.

– Что с тобой, а? Выглядишь паршиво, – небрежно поинтересовался он, хотя знал, что даже в сложных ситуациях, на лице парня всегда была светлая улыбка.

– Да так, устал немного… с этими сборами, – ответил Мишка.

– Вот-вот, – Семёныч сразу же перешёл в атаку. – На хрен тебе эта Москва? Она тебя заглотит и не поперхнётся.

– Ты же сам говорил, что мужчина должен…

– Говорил, – резко кивнул Семёныч и уже мягче спросил. – И что с того? Слова – это так… молекулярное сотрясение воздуха, больше ничего.

– Как ничего? – удивился юноша.

– А вот так, – развёл руками Семёныч и вдруг задумался. – Вот если поступок…

– Я и хочу совершить поступок.

– Стоп, – крикнул «философ». – Всё назад, я не то имел в виду.

– Та-а-к, – протянул Мишка. – Мать и до тебя добралась?

– Да нет, не в этом дело, – засуетился Семёныч. Его доброе лицо сразу стало каким-то виноватым. – Я с ней вчера встретился и спросил, как у тебя дела? Она сказала, что ты собираешься в Москву на заработки. Вот, собственно, и всё.

– Ну, в общих чертах это и есть мой план, – подтвердил парень.

– Хорошо, Мишань, – перебил его Семёныч и добавил кипяточка в кружки. – Только дай я тебе скажу. Ты ведь знаешь, плохому – не научу. Я тебя люблю как родного. Но вот Москва… как тебе это объяснить?

Мишка не мог сказать с уверенностью, закончил ли Семёныч институт, но человеком был умнейшим. Людей читал, как с ладони, а здравого смысла было хоть отбавляй. И тому доказательство – ряд случаев, где он давал ему совет и, поступив именно так, парень был героем положения.

А ещё, Семёныч любил, а точнее уважил и обожал поэта Высоцкого. Часто со словами: «Пойду, выпью с Владимиром Семёнычем», ездил в Большой Каретный переулок, где в доме №15, жил бард.

Любил с Мишкой поговорить за жизнь, читал с надрывом стихи. После слов: «Я не люблю уверенности сытой, уж лучше пусть откажут тормоза…» начинал плакать. Но вот сейчас, изучая на этот раз красочную пачку печенья, думал, что бы такое сказать сидящему рядом парню.

– Характер у тебя, Мишань, есть. Ты надёжный, крепкий, боксом занимался. Не по возрасту много книг прочитал, а вот фундамент? Видишь вот это? – он указал на кружку. – Допустим, это фундамент, понимаешь?

– Да.

– Хорошо, – мотнул головой довольный Семёныч. – Прежде чем начать строить, ты должен найти в себе прочный фундамент. Понимаешь?

– Да, – вновь кивнул Мишка.

Семёныч поставил на кружку пустую литровую банку и, внимательно осмотрев построенную пирамиду, глубокомысленно добавил:

– Фундамент у тебя ещё пацанский, а на шаткой основе ничего не построишь. Да и сам оглянись кругом… в мозгах у многих, то ли кисель, то ли туман. Помочь матери – святое дело. Но цель жизни не в деньгах, а в Истине, которую человек постоянно ищет. Важно и понять, как и зачем жить в России?

– Я где-то прочитал, – задумчиво сказал Мишка, – «Что бы понять Истину, её надо выстрадать».

– Вот я и говорю, незачем тебе в Москву. Это же каменные джунгли, где правят волчьи законы. Сам, небось, по телику видел. Много сейчас всякой ереси крутится в Москве. Да и место, говорят, там проклятое… Слышал о жутких тайнах московского метро.

Нервно вскидывая то одну, то другую руку, он словно поддерживал свои страстные слова.

– Что говоришь? – возмутился Мишка. – Это же столица… мать городов!

– Была столица, была мать городов, – тяжело выдохнул Семёныч. – А теперь стала Вавилоном. Кругом гордыня, соблазны, порок да мертвечина. В Москве и варится беспорядок для всей страны. Говорят, что в заповедь «Не укради» наши депутаты хотели внести 12 поправок. Кстати, слышал какое сходство между курицей и депутатом?

– Нет.

– Оба сидят возле кормушки. Только курица несёт яйца, а депутат их чешет.

– Тем более поеду, – решительно сказал Мишка и вдруг, неожиданно для самого себя, добавил. – Хотя бы для того, чтобы сделать из Москвы вновь столицу – мать городов русских.

– Ты ничего не изменишь, – затуманились глаза у Семёныча. – Помнишь у Есенина: «А Русь всё так же будет жить, плясать и плакать у забора».

– Но попытаться сделать что-то… это бессмысленно?

– Трудно сделать что-то, когда стабильности нет. Всплыла на верх пена – наглая, самодовольная, тупая. Беда и в том, что слишком много сейчас развелось дураков, да ещё с инициативой. Дураков, что живут по принципу: «Обосрусь, но не повинюсь».

– Время наше лжи, беспорядка и незащищённости, – кивнул Мишка.

– Вот и получается – только начинаешь привыкать к «хорошему», так становится ещё «лучше». Неудивительно, что большинство людей читают газеты на унитазе, чтобы быть готовыми к любым новостям.

– Если бы все так думали, ничего бы не менялось к лучшему, – возразил Мишка.

– Ничто и не меняется, – с болью изрёк Семёныч. – Если не считать, что в России помимо дураков и плохих дорог, появились, судя по рекламе, ещё три беды: прокладки, кариес и грязный унитаз.

– Неправда, меняется. Рано сдаваться, мы ещё повоюем. Сам говорил, что в мире есть лишь одна сила, способная поставить русского человека «раком» – это картошка.

– Ты же там будешь один, – сделал большие глаза Семёныч, но губы его скрытно улыбались.

– Ничего, – сжал руку в кулак Мишка, – найдутся товарищи. Ты согласен?

Семёныч, пристально посмотрев в честное лицо юноши, философски произнёс:

– Не вкусив, не почувствуешь. А почувствуешь, так и врагу не пожелаешь. Ох, аукнутся нам ещё эти лихие 90-е… Искромсали души людские, всё единою болью болит. Устала Россия плакать и молиться.

– Плакать и молиться?

– Да. Ещё древнегреческий философ Платон говорил, что наказанием за пассивность – есть власть злодеев. И тут важно не путать – власть и Родину. Москву нашу – столицу белокаменную и… нынешний Вавилон. Верно сказал сатирик Михаил Задорнов: «Проблема России не в том, что мы не можем накормить бедных, а в том, что богатые не могут нажраться».

К сожалению, в России пока побеждает зло, а нам всё вешают лапшу на уши про «капитализм с человеческим лицом». Ох, обманутся в своих ожиданиях «уставшие от застоя советские граждане». Задурили русский народ. А он по своей наивности и недомыслия стал тёмен и греховен. Ты что ль грехов не имеешь?

– Имею.

– И я имею. На страшном суде все, как сухие лучины, гореть будем…

Семёныч судорожно проглотил комок в горле. Внутренним чутьём, почувствовав в парне раннюю ответственность за судьбу России, добавил:

– Голова твоя незагрязнённая. Стойкость твою, спокойную силу мужскую, нацеленность на действие – знаю. Аккуратность и точность к порядку ты воспринял от отца. Поэтому решение твоё поддерживаю. Но пообещай, если там у тебя не заладится, вернёшься домой.