Возлюбленные фараонов и императоров. Страсть, предательства, месть - страница 10

Муж Нефертити вступил на престол после смерти отца Аменхотепа III под именем Аменхотепа IV в 1419 году до н. э. и правил до приблизительно 1400 года. В ходе своего правления – на шестом году царствования – Аменхотеп IV сменил свое имя на Эхнатона (Аменхотеп – «Амон доволен», Эхнатон – «Угодный Атону»), т. е. окончательно разорвал с укоренившейся религией, основу которой составляло поклонение богу Амону, и начал вводить в государственном масштабе культ бога Атона, символом и воплощением которого было солнце, как единственная эманация и сущность единого божества, дающего жить и созидающего все сущее на земле.

Когда Аменхотеп IV вступил на престол, ничто не предвещало подобных изменений жизни целой страны. Внешне он был похож на своего отца, правившего долгие годы железной рукой, но не желающего никаких перемен и вполне довольного существующим положением дел. Тоже удлиненное, худощавое лицо, такие же узкие глаза, прикрытые тяжелыми веками. Но если у отца – выступающий вперед энергичный подбородок, то у сына он – якобы безвольно отвислый. Но выяснилось, что внешность обманчива. Восемнадцатилетний юноша с безвольным, по сути, лицом вошел в историю Египта как крупнейший нарушитель спокойствия за его многовековую историю.

Может быть, все дело здесь было в его матери – Тии? Занимая официальное положение царицы – главной жены фараона, она была не царского рода и была всецело обязана своему возвышению мужу (ее отец был всего лишь начальником колесничих при отце Аменхотепа III, а брат – вторым жрецом Амона). Тот возвысил ее и никогда не жалел об этом, дав тем самым пример и собственному сыну, впоследствии поступившему даже еще более последовательно и дерзко в этом вопросе. Тия даже внешне выглядела властным и волевым человеком, и подобные черты характера не смогли не привлечь фараона, желающего видеть в жене не игрушку, а подругу во всех делах (она даже, вопреки всяким традициям, принимала постоянное действенное участие в делах государственных). И в молодости, и в зрелом возрасте ее нижняя губа частенько выдвигалась вперед, когда она была чем-то недовольна или хотела на чем-то настоять, узкие же глаза, полуприкрытые веками, широко раскрывались и пронзали собеседника ярким пламенем взгляда, под холодной волей которого иногда терялся даже муж, властительный фараон Египта. А что же тогда говорить обо всех других!

На четвертом году своего правления Аменхотеп IV, только еще приступавший к своей великой реформе, женится на совсем молоденькой родственнице – Нефертити, а через полтора года после свадьбы жена принесла ему первенца – первую из шести их дочерей. Постепенно происходит усиление ее влияния и положения. Буквально через год с небольшим после брака, еще до переименования фараона в Эхнатона и закладки новой столицы, Ахетатона («Горизонт Атона»), чем фараон окончательно рвал со старым жречеством – даже территориально, поскольку покинул Фивы (не говоря уже о вполне конкретном названии новой столицы государства), положение Нефертити становится прочным и необычайно высоким. С переездом же в Ахетатон оно еще более возвеличивается: в подавляющем большинстве торжественных и прочих упоминаний Нефертити присутствует рядом с мужем. Но даже более важно другое – это то отношение, в которое ставится царица к солнцу – Атону, «породившему» фараона, ибо это отношение весьма близко к тому, в котором состоит сам Эхнатон – «сын, единственный (в своем роде), вышедший из утробы» Атона. В торжественной титулатуре, в которой строжайшим образом следили за малейшими огрехами, ибо она отражала и выражала божественную сущность и мощь фараонов на земле и ошибки в ее написании приравнивались к государственной измене со всеми вытекающими отсюда фатальными последствиями, царица ставилась на одну доску с царственным светилом и его сыном-фараоном! Молитвы подданные фараона возносили не только солнцу-богу и его «сыну»-фараону, но и Нефертити, что до сих времен было просто невозможно себе представить. Египтяне молились Нефертити, имевшей в новой столице свое собственное место почитания солнца, – «да даст она входить (во дворец) жалуемым, выходить любимым, сладость сердца и Небосклоне Солнца (т. е. в новой солнце»), «да даст она жалование свое (т. е. милость свою) остающееся, твердое, плоть, приобщенную радости, что дает она».