42
Он, далеко замахнувшись,под одобрительные крики и свист всей
компании бросил его в кусты…
Улицы провинциального города.
…Они шли по улице, держась за руки.
Одноухий заяц лежал в плетёной сумке.
Девочка не плакала, но слёзы текли по её щекам. Она их не замечала. Ей трудно было дышать. Они остановились.
– Ты что? Не надо… Они ещё получат… Вот увидишь… – говорил Женя. – Ты не плачь…
– Я не плачу…
Женя вытер ей слёзы с лица.
– Это сейчас пройдёт… У меня, наверное, приступ…
Они пошли дальше.
– Мне сюда, – сказала она, когда они дошли до её дома. —
Ты не беспокойся… Мне уже лучше… Это астма… Так бывает
иногда… – она виновато улыбнулась. – Твоя мама сказала, что это
пройдёт… после нескольких сеансов.
– Придёшь ко мне в гости? – спросил он, когда она уже уходила.
Женя обернулась.
– А это удобно?
– Конечно. Ты же хотела увидеть дедовских бабочек…
Она не ответила.
Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом.
Кабинет деда.
В нижнем ящике письменного стола среди инструментов и про-чего металлического хлама Женя нашёл блестящий шарик – наверное, от подшипника. Подержал в руке, подбросил несколько раз, словно взвешивая, и, косясь на деда, незаметно положил в карман.
Дед, плечом прижимая трубку к уху, листал свою записную
книжку с номерами телефонов – не очень большую, но в плотном
кожаном переплёте с металлическими уголками.
– …Ну что там у тебя? А когда? Нет, это очень поздно…Нам
не подойдёт, – тихо говорит дед. – Не может он ждать. Человеку
работать надо. Не надо никого увольнять! Ты что? Ни в коем случае! Ты меня понял? Даже не думай! Ничего, найду что-нибудь…
не беспокойся… Ты лучше потренируйся .. пойдём в выходные
43
на перепелов… самое время. Ну, привет! Бывай!
Положил трубку, опять полистал книжку. Набрал другой номер.
Женя выдвинул ящик, где лежал дедовский «Вальтер». Посмотрел на деда. Тот не обратил на него внимания – уже говорил
с кем-то. Женя взял пистолет в руки, осторожно вынул из кобуры.
– …Специалист хороший… Золотые руки… И, главное, порядочный человек. Какое значение имеет, кто? Неважно, раз я рекомен-дую. Ну, если очень хочешь знать, родственник… Ну… почти что…
зять… – прикрыл трубку ладонью: – Оставь пистолет, не время,
– и опять в трубку: – Нет, это не тебе… Да он весь твой парк на
колё- са поставит… И с людьми ладит… и сам всё умеет… А не
справится
– гони к чёрту! Он и мне уже порядком надоел! – захохотал вдруг, довольный своей шуткой.
Школа. Актовый зал.
На следующий день состоялся торжественный вечер, а в заклю-чение вечера – спектакль.
…По ходу действия Диман, как и было предусмотрено режиссу-рой, схватил Женю обеими руками за ворот сорочки. Однако Кошевой, то есть Женя, вместо того, чтобы дерзко посмотреть фашисту
в глаза и сказать свой текст,изо всех сил ударил его головой в нос.
Диман, ахнув от боли,прикрыл лицо ладонями. Пошла носом кровь.
А Женя нанёс ему ещё один удар, усиленный заранее заготовлен-ным металлическим шариком, который незаметно сжимал в кулаке, и рассёк ему бровь.
Зал, не ожидавший такого сюжетного поворота, взвыл от восторга.
Зрители хлопали, свистели, топали ногами, орали, как оглашённые.
Растерянно вертел головой Вадим.
Удивлённо смотрел на него директор – может, это у режиссёра
находка такая?
Беспомощно хлопала глазами Мальцева, уже запустившая пластинку с «Интернационалом».
«Гестаповец» же был окончательно повержен. Он вытянулся
на полу, пуская слюни и кровь, и говорил глухим голосом уже на
