И всё это встречало лишь одобрение их отца, который сам всю жизнь жалел, что у него не получилось провернуть то же самое с его братом Гильгамешем. И вот час, о котором мечтали вместе с правителем все взрослые представителя боковой ветви Сефеви, настал! Шанс поменяться местами и подмять под себя основную ветвь… Но именно в этот момент отцовская любимица выступает против идей своего родителя! И это Аъзам, которую он, её младший брат по единой матери, из-за её действий, за глаза всегда называл не иначе, как «Безжалостной стервой» и «Садисткой Сукой»!
Переворот прошёл успешно, однако сбежала младшая дочь свергнутого Гильгамеша Самира. И именно ему, Исмаилу, отец назначил поймать и убить беглянку, выживание которой было грязным пятном на белоснежном полотне их безоговорочной победы! Он и его люди столько месяцев потратили, столько были вынуждены терпеть лишений и отказывать себе во всём только для того, чтобы у несговорчивых Перевозчиков просто выяснить, куда именно она направилась…
А потом на сверкающем дрессированном «Шеду» прилетает она, чтобы сообщить о том, что Исмаил опять всего лишь второй! Правда, конечно же, то был не крылатый мужебык, а соклановец-посланник нашедший их отряд в одном из захолустных селений, где они в этот момент как раз развлекались Перевозчиком и некоторым количеством местных жителей, который были похищены на одном из полустанков северного направления. И они все, почти готовы был поделиться всем, что знали и не знали… Однако Исмаил предпочитал об этом не вспоминать, потому как к их поискам это уже не относилось. Да и вообще! Разве после столь хорошо проделанной работы, не мог он, царевич, позволить себе небольшой отдых?
Вот только пока он «это себе позволял», как Исмаил был вынужден признать, сестра Аъзам вновь оказалась на сверкающем шеду, будучи не только прощённой отцом, но и назначенной наследницей и посланной в дальние северные страны с некой миссией, касающейся легендарных зелёнооких прародителей. Он же, словно щенок, был взят за шкирку и без объяснений посажен на поводок здесь, в шагающей крепости, как её управитель. С запретом даже нос из неё показывать и не раздражать сестру, обосновавшуюся в главных залах на самой вершине!
От подобной несправедливости Исмаил не просто заскрипел зубами, а аж задрожал, выпуская своё «эго» и плавя вновь сжатый в руке шипящий кубок, охваченный фиолетовым пламенем. Ведь путь до далёкой Москвы был нелёгким, и ему действительно приходилось делать то, к чему царевич был непривычен, – работать! А он, как юноша действительно верил, был рождён отдавать приказы, а точнее, озвучивать свои желания и получать результаты! Одаривая милостью успешных и наказывая неудачников мановением руки!
Потерев свой округлый животик и поёрзав на неудобном троне, на котором еле-еле помещался его большой зад, поправив опять съехавшую с, как он считал, похудевших за время поиска беглой двоюродной сестры щёк съехавшую в бок накладную бороду, Исмаил тяжело вздохнул.
Это он должен был быть там, наверху, на лежанках, а не сидеть здесь целыми днями! Это он должен был скомандовать: «Идём на Москву», – и дальше ждать, когда на горизонте из панорамных окон главной башни-крепостицы станет видно этот жалкий, никому не нужный северный полис!
Но вместо этого из-за своей сестры он застрял здесь, в Тактическом зале, и вынужден был думать и работать… Ведь даже рельсами Перевозчиков нельзя было воспользоваться как направлением, ибо они хаотично проложены. А их локомотивы тут же останавливались и начинали обстреливать елифантерия и возведённые на нём постройки из своих убойных баллист, стоило только шагающей крепости оказаться в зоне досягаемости!
