Остановившись у подъезда двухэтажного кирпичного дома, построенного еще пленными японцами, я нажал кнопки домофона. Отозвались сразу:
– Кто?
– Это я, Дима.
Не успел потянуть ручку, как дверь открылась и вышла девица, похожая на уолтдиснеевскую русалку.
– Здравствуй, Дима, – улыбнулась она, хлопая длинными подкрашенными ресницами.
– Здравствуй, Ариэль, – не растерялся я.
Девица пошла в сторону проспекта.
– Или ты не Ариэль? – крикнул я вслед. – Как тебя зовут?
Она не обернулась. Я взбежал по старой скрипучей лестнице.
– Здорово, Петька! Хорошо живешь! Тут такие русалочки выплывают, – с порога доложил я.
– Привет, – ухмыляясь, друг встречал в халате и босиком. – А, это Таюка.
– От тебя, что ли? Любовь без границ и без правил? Как в песне?
Петя играл на гитаре в кавер-группе, популярной в местных клубах, и после удачных концертов приводил домой кого-нибудь из поклонниц.
– Да ладно тебе, – недовольно махнул он рукой.
– Слушай, Петь, чего зашел-то, – сменил я тему. – Забегу в туалет? У тебя, вроде, кто-то из друзей в Москве стройкой занимается? Можешь узнать, есть работенка? Я на мели, и ничего не светит.
– Ты же сам недавно из Москвы. А твой фриланс в интернете?
– Накрылся вместе с ноутбуком. А старый не подключается. Калым бы какой, я бы сгонял. Где остановиться, есть.
– Ладно, спрошу. Чай будешь? Вскипел. Вермут, извини, допили.
– Не, спешу. Я так, по-быстрому забежал.
– Куда спешишь? Воскресенье.
– К маме. Дома не ночевал. У Парома был, познакомился с ним на вашем концерте летом в «Пистолс».
– Понятно. Таюка, кстати, где-то рядом с тобой живет в Алтайке.
– Так у тебя с ней что?
– Да уже ничего, – зевнул Петя. – Вряд ли еще увидимся.
Выскочив из подъезда, я пробежал до остановки. Таюки там уже не было. К автовокзалу я пошел пешком, чтобы в сумерках выехать из города.
***
Когда в жизни происходит что-то важное, начинаешь обращать внимание на каждую мелочь и думать, что все вокруг состоит из знаков и при помощи них с тобой разговаривает будущее. Сумерки обволакивали улицы, наполняя призраками. Вспомнив, что дома кончился имбирь, я прошел мимо поворота на автовокзал к супермаркету. Заваривать имбирь и добавлять в пищу я стал недавно, узнав, как он полезен для мозга в профилактике Альцгеймера.
В конце торгового зала Таюка выбирала салат. Я узнал ее сразу, отреагировал на певучий женский голос, попросивший: «Дайте мне “Дон Кихота“, грамм двести».
– Привет, – подмигнул я, как только она повернулась.
Русалка скользнула взглядом, кивнула и пошла дальше.
– Таюка!
Она обернулась.
– Не узнаешь? – улыбался я.
– Нет…
– Я знаю, что ты живешь в соседнем дворе, – напел я.
– И что? – спросила она.
– Часто вижу в окно, как ты проходишь мимо, – я лихорадочно искал верный тон, чтобы Таюка заинтересовалась и не ушла. – Проплываешь, красивая, как чайный клипер.
Таюка посмотрела с удивлением.
– Кисанов Дмитрий, маринист.
– Как это?
– Пишу о море, статьи и заметки, а недавно еще и песню сочинил.
– Ты музыкант? – спросила Таюка. – Лицо знакомое.
– Почти, свободный художник, как многие сейчас. Работаю на фрилансе.
Таюка кивала и удовлетворенно глядела по сторонам.
– Ты спешишь? – спросила она.
– Умеренно.
– Может, посидим немного, пообщаемся?
– А где?
– Вниз по проспекту бар есть, там музыка хорошая всегда.
– Что за место?
– «ТАСС».
– А, знаю. Давай прогуляемся, на сумерки поглядим.
Мы шли по проспекту через широкую площадь, город погружался в призрачное фиолетовое марево с розовыми отсветами между домами. Казалось, медленно гаснущее зарево идет из распахнувшихся где-то рядом небесных врат и зовет: успейте заскочить туда, откуда не захочется возвращаться.
