– Нет! – яростно обернулся к нему Прутик. Тишка жалобно взвыл. – Вы не понимаете! Он не может умереть! Он – богатырь!
Лютик презрительно кривил губы.
– Богатырь… Деревенщина не может стать богатырём.
– Вставай же! Любим! Вставай! Ведь ты обещал!
Люди вокруг отрока отводили глаза. Лицо Настеньки исказилось: ещё чуть-чуть – и заревёт навзрыд. Наум крепился, но и у него щеки блестят от слез.
– Вставай, богатырь! – закричал Прутик. – Нам нужна твоя помощь!
Тело Любимки дрогнуло и начало расправляться. Раздался возглас радости, а потом испуганные крики. Любимка выпрямился. Лицо его было бледно, под носом темнели две дорожки подсыхающей крови, глаза красные. Но не это испугало людей: в глазах поверх радужки и зрачка плавали две черные кляксы. Словно капля чернил, оброненная в прозрачную воду.
Глаза Лютика расширились.
– Какая знакомая сила!
Любимка недоуменно глядел на свои руки, потом вдохнул. Грудь послушно пошла в стороны, сердце бухало в груди – ровно и надёжно, словно и не было ужасной убыстряющейся мелодии. Тёмная волна проснулась. Она посчитала, что опасность грозит жителям деревни? Или она наконец-то защищает его?
– Оставь их в покое, – сказал Любимка, поднимая на одержимника затемнённый кляксами взор.
Лютик не ответил. Он огляделся по сторонам, потом улыбнулся ещё хитрее.
– Как пожелаешь. Мне все равно уже пора. Эти люди мне без надобности, я возьму лишь одного.
Не спуская глаз с Прутика, он поднёс дудочку к губам.
– Звуковая ловушка, – и заиграл плясовую.
Мелодия журчала и переливалась. Люди испуганно сжались, но на сей раз пляс коснулся лишь одного человека – Прутик запрыгал на месте, а потом бодро двинул к воротам. Пёс взвыл, Любимка ошалело глядел вслед.
– Ёшки-матрёшки! Чево это?!
Прутик пытался укротить свои конечности, приседал, падал, хватался за рядом стоящих, но ничего не помогало. Непослушное тело тащило его следом за ускользающим Лютиком.
– Помогите! – крикнул он.
Наум и Настенька стояли, как пригвождённые, Сойка скрылась в избе и прислонилась спиной к стене. Сердце убыстренно тукало в груди, ноги превратились в кисель. Настенька не утерпела – кинулась следом. Едва попала в зону действия музыки, ноги её закружили, коса взлетела вдоль земли. Девушка запрыгала по дуге от Прутика и выпала из танцевального пузыря, с размаху села на землю, вскочила, кинулась вперёд и снова затанцевала.
– Да что же это такое! – стукнула она кулачком по земле. – Люди! Что вы смотрите! Сделайте что-нибудь!
Один из сыновей большака – Куница – сдёрнул с плеча лук и одним мощным движением натянул тетиву. Вжих! – калёная стрела бьёт в цель.
Лютик дёрнул бровью, мелодия на мгновение изменила звучание. Бяк! Стрела пробила тушку утки, вынырнувшую из стаи все ещё кружащих за стеной птиц, и шлёпнулась на землю. Лютик прибавил шагу, между ним и охотником хаотично заметались птицы. Следом, словно привязанный, отплясывал Прутик.
– Любим. Помоги мне.
В распахнутых глазах плескался ужас.
«Вот бы мне посмотреть огромный мир! Там, наверное, жутко интересно!»
«Правда! И жутко, и интересно!»
Любим вспомнил их разговор.
– Прут! Я не брошу тебя! Не быть мне богатырём!
– А-ха-ха! – крикнул Лютик, на мгновение отняв трубочку. – Не быть! Не быть!
И заиграл снова. Любимка рванул вперёд, но попал под заградительную мелодию. Его тут же повело в сторону и вмазало в забор. Бах! Из глаз посыпались звезды. А Прутик тем временем отплясывал все дальше. Любимка оскалился от безысходной ярости.
