Наконец Михаил Иванович прервал молчание и продолжил говорить:
– Да, я считал, что у меня…у нас… есть время. Но теперь я понимаю: времени почти нет. Надо немедленно принимать решение и что-то делать. И сделать это должны мы с вами. Больше некому. Во всяком случае, в этом городе мне неизвестны люди, которые смогут это сделать за нас. Хотя, может быть, такие люди и существуют. Я понимаю: вы можете мне не верить или просто считать сумасшедшим. Но я-то знаю, что вы сами давно уже… ну, давно уже… поняли все. Ведь так? Помните тот наш ночной разговор? Вы же сами… сами начали его. Рассказали об Атлантиде. О том, что жили там. Только я… я, может быть, шагнул чуть-чуть дальше вас в допущениях. Вы допускаете то, что живете не первую жизнь на Земле, допускаете, что прошлое влияет на нас. А я… я сообщаю вам, в принципе, простую вещь. О том, что все взаимосвязано. Я же помню ваш рассказ о Реке Жизни. Для Небес не существует времени. А это значит, что нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. А это значит, что мы… Улавливаете мою мысль? Мы можем своими поступками и мыслями не только определять будущее, но и влиять на прошлое. Улучшая настоящее, мы обязательно улучшаем будущее, а значит… значит, мы должны улучшать и наше прошлое. Ведь понимаете, дорогой мой, без хорошего прошлого не может быть хорошего будущего. А если вообще не было никакого прошлого, то… понимаете? Понимаете? Тогда нет будущего. Ничего нет. Это же так просто! Вы со мной согласны? Значит, прошлое надо тоже беречь.
Владимир Петрович приложил руку ко лбу и взмолился:
– Михаил Иванович! Уважаемый! Подожди, дай передохнуть, у меня в голове каша от твоих рассуждений.
Он сходил на кухню, принес из холодильника початую бутылку коньяка, достал из шкафа две рюмки и наполнил их.
– Садись, – пригласил Смирнов гостя. – Давай коньяку пригубим.
Серов сел, положил одну руку на стол, посмотрел на налитую рюмку и отодвинул ее от себя.
– Нет, Владимир Петрович. Нельзя мне. Ты же знаешь. Может быть…потом. Когда-нибудь. А пока – нельзя. Очень важное время сейчас. Понимаешь? Задача у нас с тобой сложная.
Владимир Петрович тоже не стал пить. Слил обе рюмки обратно в бутылку и унес ее на кухню. И уже оттуда, наполняя чайник водой, прокричал:
– Да какая задача-то!? Какая задача?
Михаил Иванович пришел следом за ним на кухню, остановился в дверях:
– А такая задача – в прошлое надо попасть. Прошлое мы с тобой должны спасти. Понимаешь?
В это время чайник вырвался из влажных рук Смирнова и шмякнулся на пол. Владимир Петрович поднял его и обнаружил на электроприборе большую трещину.
– Да, теперь вот чайник новый придется покупать. Это я понимаю.
Он посмотрел в окно. Темнота начала рассеиваться. Миллионы нитей, на которых она висела, стали превращаться в тонкие лучи света. К тому же принялся накрапывать маленький, несерьезный дождик. С неба спускались утро и весна.
* * *
Виталий ловко увернулся от очередного удара и тут же сам перешел в нападение. Расчетливо и сильно ударил одного, затем – второго соперника. Третий отпрыгнул, готовый при дальнейшей опасности пуститься наутек, забыв о своих поверженных товарищах. Да, их было трое. Трое его одноклассников, которые решили свести с ним счеты. Они еще не знали, с кем связались. Думали, что численный перевес обеспечит им победу. А это не всегда так. Далеко не всегда. И вот теперь двое отползали от него на четвереньках, а третий праздновал труса. Виталий сделал ложный выпад в направлении его, и этого оказалось достаточно. Пацан бросился наутек, побежал без оглядки.
