Чернов повернулся, поднял пакет с учебниками и медленно, с достоинством начал удаляться от места стычки, не оборачиваясь назад.
И все это опять из-за девчонки. Когда-нибудь его слабость по отношению к женскому полу подведет его. Лидеры класса вступились за свою первую красавицу. «Тоже мне, красавица! – подумал Виталий. – Таких красавиц у меня целые пачки были. Только ленточкой успевай перевязывать». Дружить с Леночкой Звягиной он начал просто по привычке. Есть перед глазами симпатичная мордашка – значит, можно с ней оттянуться. Он пару раз проводил ее до дома и всего лишь раз поцеловался. А этот Миша, якобы лидер класса, приревновал, думая, что имеет права на девчонку. Ну, разве стала бы нормальная девушка целоваться с одним, если бы действительно хоть капельку любила другого? Идиот! Думает, раз положил на девочку глаз, так та должна отвечать ему взаимностью. С чего бы это? Девушку, если ты ее ценишь, надо держать возле себя и точно знать, что она – твоя. А иначе – это просто сопли. Смазливая безответная романтика. Удел слабых и сопливых.
Ну, почему? Почему рядом с ним нет таких же сильных, как он сам? Почему по жизни он идет один? Ему достаточно было хотя бы одного единственного друга. Настоящего парня, с которым можно было бы поделиться сокровенным и к которому не страшно повернуться спиной. Эти… Поваляев и Старовойтов, пожалуй, сильны. Да, сильны. Они доказали это. Но оба бесконечно чужды ему. В них та же самая сопливая романтика. Только у них она сочетается с силой. Это редкость. Но тем не менее. Идеалист всегда останется идеалистом. Можно быть сильным и при этом пускать сопли, ничего не добиваясь в жизни. А он, Виталий Чернов, хотел многого добиться в жизни. Очень многого. И точно знал, что для этого ему потребуется сила, а не какие-то чувства и идеи.
Так, удовлетворенный своей победой над одноклассниками и неудовлетворенный жизнью в целом Чернов незаметно для себя дошел до двери своей квартиры. В щели, между дверью и косяком, торчал лист бумаги. Виталий взял его в руки, развернул и вздрогнул. Листок оказался повесткой из милиции. Ему, Виталию Чернову, проживающему по улице Мирной, дом 35, квартира 14, надлежало явиться в районное отделение милиции в кабинет № 8 к следователю Полторанину Н. П. 17 мая в 15 часов. Чего-чего, а такого Чернов не ожидал. Зачем это он потребовался милиции? Если тот случай со Старовойтовым, то… ведь Славка даже не подавал на него заявление и никому не говорил о том, кто его порезал. Драка с одноклассниками? Вряд ли кто-нибудь из-за обыкновенной драки будет заявлять в милицию. Погром киосков, в котором он осенью участвовал? Может быть, может быть… Ведь дело о погроме до сих пор не закрыли, это он слышал от своих приятелей из того военно-патриотического клуба. Что ж… Придется идти.
Родителям пока ничего не скажу, решил Виталий. Узнаю в чем дело, потом с отцом посоветуюсь. Если что – деньгами отмажет. Он это может. А идти надо. Деваться некуда.
На следующий день ровно в пятнадцать часов Чернов постучался в дверь следователя.
Полторанин Н. П. оказался молодым мужчиной, несколько толстоватым для своего возраста, с круглым лицом, маленькими глазками и толстыми губами.
Виталий поздоровался.
– Фамилия? – не ответив на приветствие, спросил следователь.
– Чернов.
– А… Чернов. Ну-ну. Проходи, садись.
Полторанин сощурил глаза, рассматривая Виталия. А потом вытянул губы трубочкой и начал говорить, несколько растягивая слова:
