В самый разгар пьесы оба друга одновременно посмотрели на него через двойное витринное стекло поверх выполненного с изяществом макета острова Тенериф и призывно замахали руками. Отрицательным жестом Воронин дал понять, что торопиться некуда, он курит и займётся тем же несколько позже. Была бы честь предложена, говорим мы в таких случаях.
Всё имеет конец; кончился и торг, и – по всему было видно – добрым согласием сторон. Минуту назад беззвучно атаковавшие друг друга «стороны» выкатились на порог в обнимку, не желая разнимать объятий, застряли в двери и, всё же преодолев её косное сопротивление, триедино сплочённым строем предстали перед лицом улицы. Решили, что покупки заберут на обратном пути, «в любое время дня и ночи», сказал торговец, он может прислать с посыльным прямо на корабль, нет, мы сами, ещё два с половиной дня впереди, может, и не потратимся, тогда всё твоё, до последней песеты, ещё Иваныч свои подкинет («Верно, Иваныч?»), «видюшку» приготовь ему, «Филипс», вот теперь можно бы и по глоточку, тащи, Сашка, бутыль, по-русски, из горла, быстро, а то сейчас наши мужики нагрянут, эх, дорогой, наторгуешь сегодня! спасибо, Иваныч, не забываешь, товар я тебе оставлю, не пожалеешь, у себя за большие деньги продашь, ну, по кругу, поехали, начинай, Сашок, ты не пил, ты и начинай. Валька тоже не пил, по три глотка, мне один, а то развезёт на жаре, Раджив, будешь? нет, мне работать надо, сейчас ваши набегут, бутылку спрячь, чтоб не видели, у нас народ ушлый, ну, не прощаемся, айда, ребята…
Они двинулись вниз по улочке, чтобы выйти к центру города по ту сторону холма, где располагался район увеселений. Уже давно было договорено, что Воронин покажет им всё здесь самое интересное, а что может быть интересней, чем наблюдать, как развлекается местное население, а возможно и самому принять участие в развлечениях в чужой далёкой стране, если это тебе, конечно, по карману. В сущности, везде примерно одинаково: люди ходят по улицам, что-то рассматривают, фотографируют, сидят в кафе, пьют в меру своих возможностей, танцуют – иногда прямо на улицах, завязывают знакомства, ходят в гости, в кино, в театры, в концерты. Наконец, женщины…
Здесь-то и была заковыка. Нет, наши герои не замышляли удариться в загул, заведения с красными фонарями и кабаки со стриптизом были только поводом для весёлых шуток: подписка есть подписка; как говорится, давши слово – держи, а не давши – беги; а если давший слово бежит – ему вдогонку стреляют и всегда без промаха. «Шаг вправо, шаг влево считается побегом,» – напоминает Рогов. Ну, полшажочка, ну хоть четверть, молит Варфоломеев. Шутят ребята. Ведь уже давно решено всё, и теперь они ведут себя, как заговорщики, которые, начав действовать, ещё немного нервничают и заглушают страх истерической болтовнёй. Иванычу всё едино, говорит Варфоломеев, он завязывает, а нам с тобой, Валька, не поздоровится. «Настучу, обязательно настучу,» – подтрунивает Воронин, украдкой подглядывая за тем, как на молодых лицах играют полутенями сменяющие друг друга чувства. На углу виа Сандакан и авениды дель Кампо Воронин останавливается:
«Последний раз спрашиваю: идём или нет?», Идём, следует не очень быстрый, но решительный ответ. Они поворачивают направо и, пройдя ещё несколько домов, скрываются под аркой небольшого строения, на фасаде которого люминесцирует реклама «лучшего в округе видеозала».
