– Сюда, ваше преосвященство, – позвала его Анна, – направо. Ее светлость, уже наверно, ждет. Поэтому я поведу вас короткой дорогой, через боковую галерею.
Францисканец прошел вслед за девушкой в узкую дверь, миновал короткий коридор и очутился в длинной галерее, наполненную озабоченной прислугой. Одна, глухая, стена галереи была украшена картинами на тему античности, а другая изобиловала многочисленными дверными проемами. Двери постоянно хлопали – в них вбегали и выбегали горничные и слуги.
– Идите за мной, ваше преосвященство, – устремляясь направо по галерее, пригласила Анна.
Дойдя до конца галереи, девушка открыла еще одну дверь. За дверь оказалась винтовая лестница. По ней Анна поднялась на третий этаж и очутилась на точно такой же галерее. Единственное отличие, от первого этажа, состояло в том, что дверей было поменьше.
– Вот ваша комната, святой отец, – сказала Анна, открывая третью от лестницы дверь. – Располагайтесь в ней, как дома. Я оставлю вас на пару минут, чтобы доложить ее сиятельству, что вы уже на месте. Вот рукомойник, вот щелок, вот полотенце. Как только обед будет подан, я приду за вами.
– Дитя, мне бы хотелось, перед обедом, побриться…
– Конечно, ваше преосвященство, как вам угодно. Я немедленно пришлю брадобрея.
Девушка исчезла. Кордильер внимательно осмотрел комнату. Два стрельчатых окна выходили во внутренний атриум с фонтаном. Между окон висело Распятие из палисандрового дерева. Очень широкая кровать с балдахином, небольшой комод, крохотный стол с двумя стульями. У дверей медный умывальник.
Брат Гуго преклонил колена перед Распятием и читал молитвы до тех пор, пока в дверь не стукнули.
Дочитав молитву до конца, он неторопливо поднялся и подошел к двери. Открыв ее, он обнаружил низенького пузатого человека, по виду флорентийца, у которого через плечо было перекинуто несколько полотенец.
В одной руке человечек держал тазик для бритья, во второй – длинный футляр, обтянутый красным бархатом. Сзади стоял мальчик, держа перед собой кувшин с парящей водой.
– Вам побрить щеки, святой отец? Или тонзуру тоже?
– Я предпочитаю брить голову целиком.
– Хорошо, ваше преосвященство.
Брадобрей быстро разложил свои инструменты на столе, развел в тазике щелок. Намочив в горячей воде полотенца, брадобрей положил одно полотенце на щеки монаха, другое на голову, чтобы распарить кожу. Пока полотенца остывали, он извлек из футляра ремень, бритву и стал править ее быстрыми движениями.
Взяв твердой рукой монаха за подбородок, флорентиец стал брить его быстрыми отточенными движениями. Через минуту голова святого отца была выбрита. Брадобрей приступил к правой щеке, потом левой. Затем так же быстро справился с подбородком. Последний штрих – побрил у монаха под носом.
– Вот и все, святой отец, вот и все! – воскликнул тосканец, обтирая голову и лицо монаха мокрым полотенцем от остатков мыла.
Он молниеносно собрал свои инструменты, поклонился, перекрестился и поцеловал брату Гуго руку. Потом исчез за дверью.
Брат Гуго ощупал голову и щеки. Тосканец с делом справился великолепно. Тогда монах умылся еще раз.
В дверь стукнули. За порогом стояла Анна:
– Уже пора?
– Да, ваше преосвященство. Но прежде… Могу я задать вам вопрос?
– Конечно. Не стесняйся.
– Ваше преосвященство, когда вы были в Кавераке, вместе с вами было два рыцаря. Они тамплиеры…
– Да, я знаю, о ком ты говоришь. Если быть точным, тамплиер там только один. Его зовут Сент-Жак де Антре. Второй, Артур д’Грама – его оруженосец. Следующим летом он станет братом-храмовником. Зачем ты спрашиваешь?
