Я вижу сон, что снова ты со мной.
Даже во сне не вериться в такое,
Мы влюблены!.. под полною луной
Стоим в очаровательном покое.
И много ли для счастья надо нам:
Ночь тихая, луна, кусты сирени,
Чтоб не глазели мы по сторонам,
И не дрожали от случайной тени.
Твоя рука лежит в моей руке…
Звезда упала с неба, вдалеке,
Мы загадали общее желанье.
Луна укрылась в белых облаках,
И на дрожащих в темноте губах,
Я ощущаю легкое касанье.
Я ощущаю легкое касанье…
Накатывает в тело теплый вал.
Увы, как подсказало обонянье,
Цветок сирени я поцеловал.
Чихнул, когда в носу щекотно стало,
– Неуж-то… шутки нашего куста? —
Лицо мое, как факел запылало,
А уши осветила краснота.
Как хорошо, что в темноте не видно,
Но, черт возьми! Мне, все-таки, обидно,
Я на исход рассчитывал другой.
Но в тот же миг скользнула ветка мимо,
Ты не дыша, почти неуловимо,
Моей щеки дотронулась рукой.
Моей щеки дотронулась рукой…
Она была холодною приятно,
И в то же время теплою такой,
Что показалось, маловероятно.
И я забыл, как видно, в тот же миг,
Что страсть бросает нас и в жар, и в холод,
В мозгу вселенский происходит сдвиг,
Когда влюблен и бесконечно молод.
Спасибо, Господи, за твой бесценный дар,
В сердцах влюбленных зажигать пожар!
Пусть даже он и вызовет чиханье…
Я одарен был, наконец, сполна.
Упруго натянувшись, как струна,
У губ твое почувствовал дыханье.
У губ твое почувствовал дыханье
И шепот: – Я боюсь, мой верный друг…
И разлилось по телу состраданье
За твой, такой естественный испуг.
Столкнулись губы в темноте неловко,
В дрожащей, первозданной наготе,
И вот судьбы коварная уловка,
Ты стала растворяться в темноте.
В руках растаял тонкий, нежный стан,
А ты ушла в сиреневый туман.
И дивный сон другим сменился сном,
Где не было ни грез, ни наваждений,
Ни сладостно щемящих сновидений.
Я был разбужен ласковым теплом.
Я был разбужен ласковым теплом…
Какие-то приливы и отливы,
Шурша спокойно под моим окном,
Морские мне напомнили мотивы.
Ночные звуки так непостоянны.
Какой-то слышал греческий сонет,
Слова его и призрачны и странны.
Так я проснулся все же… или нет?
Лишь осознав себя в своей квартире,
Решил – все хорошо в подлунном мире.
Из берегов пока не вышли реки,
И волны не разрушили мой дом,
Я был разбужен, все-таки, теплом
И светом через сомкнутые веки.
И светом через сомкнутые веки…
Лицо не грел холодный лунный свет,
И никогда здесь не бывали греки.
Котенок мне мурлыкал свой сонет.
Не может быть, что это только сон.
Будь я царем – не пожалел бы царства!
Я болен, или, всё-таки, влюблен?
И то и это требует лекарства…
Переиначить не могу себя,
Я выживу… Или умру, любя,
С измученною жаждою калеки!
Что исцеленье рядом… Вот она!
Стряхнул котенка и осколки сна,
Но вижу пустота и тишь… вовеки.
Но… вижу пустота и тишь, вовеки,
Здесь никогда не теплилось огня,
Не приходили люди… человеки,
Которые могли понять меня.
Я силился найти себе подмогу
И доказать – я не такой простак!
В сиреневых кустах я был, ей богу,
Но почему она со мною, так!
Я на нее имел большие виды,
Она была, но скрылась от обиды.
Хоть прогреми сейчас весенний гром,
Лишив меня привычного покоя,
Давило ощущение такое!..
Как будто был пустым и тихим дом.
Как будто был пустым и тихим дом…
Но запахи сирени, в самом деле,
Врываются как волны, напролом.
Они уже в моем бушуют теле.
И в шуме их, себя уже не слышу,
Но явственно так ощущаю я,
Что эти волны, как бы сносят крышу,
