– Вот что, дед, – сказал совершенно седой барон совершенно седому сторожу, – ты нас не бойся, мы тебя не обидим. Мы тут, понимаешь, шли по следу одного человека, который украл у нас кое-что. След привел сюда, в этот дом. Поэтому мы ничего не возмем, никого не убьем, и никому не причиним зла. Если нам вернут то, что наше. Скажи мне, прошлой ночью приходил сюда высокий худой сеньор на деревянной ноге? Он еще здесь?
Он кивнул Йохану и тот отпустил сторожа. Тот, отдышавшись, помотал головой.
– Что вы, уважаемые, такого здесь нет.
– А кто из посторонних в доме?
– Да здесь из гостей только таможенный клерк, Кустодио. С ним приятель его, из моряков, видать.
Гвардейцы переглянулись.
– А что Кустодио делает у синьора Витолдо? – безразличным тоном спросил фон Гейделиц, присаживаясь в ногах сторожа на топчан. – Вроде у них никаких дел нету?
– Так я тоже так решил сперва, даже калитку этому Кустодио не открыл. Но наш капитан охраны, тенг5 Олаф, велел мне этого Кустодио и друга его, моряка, значит, пустить. Чтобы они хозяина дожидались.
Фон Гейделиц прищурил один глаз. Прекрасно его знавшие гвардейцы поняли, что их капитан о чем-то догадался.
– Так ведь ваш хозяин в Витроле, – удивленным тоном заявил фон Гейделиц.
– Верно, в Витроле. Потому я и не хотел Кустодио пускать.
Старик поверил, что ему ничего не угрожает и разболтался.
Фон Гейделиц продолжал выспрашивать:
– А капитан ваш, тенг Олаф, не тот ли самый, что отличился при штурме Перпиньяна? Мы с ним вместе сражались. Надо зайти завтра, выпить с ним по кружке хорошего вина…
– Вот не знаю чего, того не знаю, господин. Может он и сражался где, про то я не слышал. Тенг подчиненных держит в строгости, я с ним по-приятельски, вот как с вами, болтать не смею…
Фон Гейделиц поднялся на ноги и хлопнул сторожа по плечу:
– Ну, ладно, дед, прости, что разбудили. Пойдем мы потихоньку. Ты так спишь крепко, что нам пришлось через ограду прыгать.
– Так чего не спать-то? Во дворе собаки, в доме охраны полно. Никто сюда не сунется. Кроме тенга, еще двенадцать мечей. Это не считая прислуги, поваров и лакеев…
И тут до деда дошло:
– Погодите, погодите, люди милые! Как это вы через ограду прыгнули, в ней же четыре сажени?
Это были последние слова в его жизни. Фон Гейделиц кивнул и щелкнул пальцами. Тут же Йохан зажал старику рот, а Ивар всадил сторожу кинжал под ребро по самую рукоятку.
Привратник умер, даже не успев сообразить, в чем дело.
Все трое, выйдя из сторожки, убедились, что в доме стоит тишина.
Тихонько открыли створку ворот, впустили Христиана вместе с лошадьми. Поставили лошадей в тени, под стеной.
Потом вернулись в сторожку и стали совещаться.
– Вы узнали, кто тут начальник охраны, господин капитан? – поинтересовался Ивар. – Вы так уверенно сказали о Перпиньяне!
– Узнал. Этот датчанин мне знаком. Его зовут Олаф Расмуссен. Только сражались мы по разные стороны. Это изрядный сукин сын, любитель пыток и издевательств над пленными. Никаких понятий о воинской чести, этикете, милосердии. После Перпиньяна он исчез. Оказывается, теперь этот негодяй служит монсеньеру Витолдо Русо.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
