Низвицкий понял, что не сможет сам пойти и сдаться, это выше его сил. Оставалось только бежать, куда-то скрыться. Уехать ото всех на другой край страны. Во Владивосток, например, там его точно никто не найдет. Да и вряд ли будут искать. Ему очень понравилась эта мысль. Образ города в рассветной дымке – портовые краны, зеркальная гладь залива, синие сопки, прозрачное небо – показался ему настолько привлекательным, что душа затрепетала. Да, это выход.
План сложился мгновенно. Для начала нужно забрать «дипломат» из камеры хранения на Ленинградском вокзале. А там вот он, Ярославский рядом. Купить билет на ближайший поезд – да безразлично куда, какой будет. В Омск, Новосибирск, Красноярск… Или тот же Владивосток. Добраться до места, потом Райке сообщить, она денег вышлет. А там видно будет. Отсидеться месяц-два, чтобы все забыли про него. Лешке все равно уже не поможешь, а убийц кто сейчас найдет, да и будут ли вообще искать, неизвестно.
Низвицкий даже затаил дыхание, когда проходил мимо милицейского микроавтобуса, и старался смотреть только под ноги, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание. Ему казалось, что если только кто-то из милиционеров посмотрит на него, то сразу же все поймет и тут же арестует. Но обошлось. Водитель спокойно читал «СПИД-инфо», у подъезда еще два милиционера в форме курили, обсуждая футбольный матч, и вообще вся обстановка была какой-то лениво-благодушной. И странно было сознавать, что несколькими этажами выше лежит труп Лешки.
Низвицкий вышел со двора и побрел по улице в сторону метро. Силы кончались на глазах, давление долбило в виски, и каждый шаг давался все труднее и труднее. Вокруг кипела жизнь – люди спешили по свои делам, совершенно не обращая на него внимания, он был просто препятствием, которое торопливый поток обтекал, как ручей огромный валун в своем русле. Он действительно чувствовал, что выпал из жизни. Ему настолько было плохо, что хотелось лечь прямо на асфальт и умереть.
Он уже видел впереди ротонду станции метро Новокузнецкая, но вдруг понял, что просто не сможет до нее дойти. Надо хоть несколько минут где-то посидеть, передохнуть – но было негде. Тогда Низвицкий просто поставил свою сумку на землю около стены дома и попытался сесть на нее. Но ноги его уже почти не держали, и он просто завалился на бок. И его это совершенно не напрягло – наоборот, он даже почувствовал какое-то облегчение.
Вся улица растворилась в ватном тумане, из которого вдруг выплыло чье-то незнакомое лицо и женский голос встревоженно спросил:
– Мужчина, что с вами? Вам плохо? Вызвать скорую?
Он еще пару минут чувствовал нарастающую суету вокруг – люди заглядывали ему в лицо, тормошили, пытались поднять, а потом все пропало, и Низвицкий просто растворился, перестав воспринимать происходящее.
На площадке между этажами перед распахнутым настежь окном курили два опера, вполголоса перебрасываясь короткими фразами. Увидев Степанова, они насторожились, но он привычным жестом показал раскрытое удостоверение.
– Привет, коллеги. Майор Степанов, федеральная служба безопасности. Как там у вас дела? Эксперты не закончили еще, можно войти?
Коренастый, наголо стриженный мужичок с хитроватым прищуром холодных серых глаз представился:
– Капитан Некрасов, уголовный розыск. Погоди пока, постой с нами, там и так тесновато. Закончат, нас позовут.
– Можете уже картину набросать?
