Пока Андрей с сестрой ходили в разные школы – мужскую и женскую – Даша дружила с Викой, сидела с ней на одной парте и постоянно бывала у них дома на правах соседки и близкой подруги. Когда ввели совместное обучение, ребят перегруппировали в соответствии с их местом жительства, Андрей остался в своей школе и оказался в одном классе с Викторией и Дашей. Естественно, он велел сестре сесть с ним вместе, а ей и в голову не пришло бы ослушаться. Дело было совсем не в родственных чувствах – Андрею плохо давались математика и физика, а Вика прекрасно решала задачи и всегда могла помочь на контрольной. Поскольку ученики, сидящие рядом, получали разные варианты, она часто выполняла задание брата в ущерб себе – кто еще кроме родной сестры пошел бы на такое самопожертвование? Помимо этого, она хорошо заучивала наизусть стихи и подсказывала с места, когда Андрея вызывали к доске. Учительница по литературе была глуховата, можно было подпереть руками подбородок и, прикрыв рот, шептать. За подобное, если ловили, подсказывающему полагалась единица, а потом беседа в кабинете у завуча, но опять же – чего не сделаешь для любимого брата?
Вика, ничего не скрывая, обрисовала подруге ситуацию и клятвенно обещала, что их дружба от смены ею парты ни в коей мере не пострадает, но Даша заявила, что ей на проблемы Андрея чихать с высокого потолка, смертельно обиделась и перестала с Викой разговаривать. Спустя два месяца, когда новый женско-мужской класс окончательно сформировался, пионеры стали выбирать председателя совета отряда, и классная руководительница внесла предложение:
– Рекомендую Андрея Воскобейникова. Он все эти годы прекрасно справлялся с работой, пионеры его любят и уважают. Думаю, что новый коллектив поддержит его кандидатуру.
Новый коллектив – прежние одноклассники плюс пришедшие из женской школы девочки – ничего не имел против Андрея Воскобейникова, старшая пионервожатая улыбнулась и уже собиралась вынести предложение на всеобщее голосование, когда подняла руку Даша Чугункова.
– Андрей Воскобейников – лицемер и ведет двойную жизнь, – звонко провозгласила она, вздернув нос. – Он притворяется настоящим пионером, а сам эксплуатирует свою собственную сестру Вику, как… как кровосос-империалист. На контрольных она решает ему задачи, а свои до конца выполнить не успевает и получает тройки. На литературе она ему подсказывает, дома делает задания, а еще… еще он заставляет ее стелить ему постель и гладить рубашки. Вот!
Класс безмолвствовал – все были огорошены столь серьезными обвинениями. Наконец один из верных приверженцев Андрея с вызовом сказал:
– А какое твое вообще дело, Чугункова, что они дома делают? Он ее брат, она имеет право ему рубашки гладить!
– А контрольные делать – тоже брат, да? А подсказывать? – взгляд Даши пылал торжеством мести, она воинственно подбоченилась. – Да его за это… его вообще нужно из пионеров исключить!
Старшая пионервожатая растерянно посмотрела на классную руководительницу, та недовольно скользнула глазами в сторону неистовствовавшей Чугунковой и пожала плечами.
– Давайте послушаем, что скажет Воскобейников, – сухо предложила она.
Андрей мог бы возразить насчет рубашек – это было семейное дело и никого не касалось. Он мог бы также отрицать насчет списывания – одноклассники не стали бы подтверждать слова Чугунковой, которую многие недолюбливали. Однако, поддержав Андрея, они перестали бы верить в его кристальную честность – ведь всем известно было, что вредная Дашка говорит правду. И тогда он сделал то, что подсказала ему интуиция – встал, откинул со лба прядь пепельных волос и просто произнес:
