– Можно, Антон? Ты не спишь?
– Не сплю, заходи.
Катя присела рядом с диваном и заботливо спросила:
– Ты не болен? Лилиана, наверное, подняла скандал из-за того, что ты положил меня сюда, да? Я же говорила, что мне лучше лечь в городской роддом.
– Нет, с этим все в порядке, – Антон сел, спустив ноги с дивана, тряхнул головой, и боль вдруг ушла. – Фу, чуток полегчало. Нет, насчет тебя все нормально – она решила, что это мой ребенок, и даже сделала несколько пикантных намеков. Кстати, у меня даже появилась идея – наверное, будет лучше всего, если я запишу Женьку на свое имя.
Катя уже выбрала для ребенка имя – Евгений. Или Евгения, потому что пол ребенка она собиралась определить не раньше декабря, где-то вычитав, что УЗИ в первые месяцы вредно действует на плод.
– Не знаю, – в голосе ее послышалось смущение, – а если вдруг…
– Если вдруг твой Стас объявится, то советую гнать его в три шеи! Пойми, дурочка, он способен изгадить всю жизнь – и тебе, и ребенку. Если же в будущем ты встретишь хорошего человека, полюбишь его, и он захочет усыновить Женьку, то мы быстро уладим все формальности.
Катя отвернулась, чтобы скрыть внезапно навернувшиеся на глаза слезы.
– Ты, Антоша, рассуждаешь, как… как старик – будто все знаешь наперед, все у тебя выходит так гладко. Только я… я никак не могу его забыть. Наверное, из-за того, что он у меня был первым и единственным. Еще недавно казалось, что все забыла, а теперь опять…. Нет! Ничего не говори и не ругай, что у меня нет гордости – таким, как я, которые без шарма, можно и без гордости.
– Ладно тебе, не расстраивайся, – Антон погладил сестру по голове и решил сменить тему, – лучше послушай, что мне рассказала Лилька, и скажи, что делать.
Он коротко передал ей сообщенные Лилей новости. Катя от изумления открыла рот, потом спохватилась и захлопнула его, звонко щелкнув зубами.
– Не вздумай ничего говорить Алеше, – твердо сказала она, – ты же знаешь, что Лилька всегда половину врет. Когда он тебе позвонит?
– Вообще-то, он попросил меня самого позвонить, но думаю… Завтра, наверное, он не выдержит – снова позвонит. Так ты считаешь, что ничего не нужно говорить?
– Не нужно. Если позвонит, скажи, что ничего пока не знаешь.
Антон почувствовал некоторое облегчение – словно он переложил на плечи сестры часть своих неприятных обязанностей.
– Ладно, что сейчас обсуждать, будет день – будет пища. Иди спать, Катюша, я тоже хочу лечь – домой сегодня не поеду, переночую в клинике.
– Ладно, – она поднялась. – Так запомни: если Алеша завтра позвонит, ничего не говори.
Однако Алеша не позвонил – ни на следующий день, ни потом. Каждый день он подъезжал с утра к школе Насти, номер которой узнал от Антона, и провожал глазами торопившихся на занятие старшеклассниц. В тот день, когда они с Настей вновь увиделись после долгой разлуки, ее привез в школу белый мерседес. За рулем мерседеса был не дядя Петя, а высокий человек атлетического сложения. Он выскочил, почтительно распахнув дверцу, и Настя выбралась из автомобиля, тряхнув светлой головкой. Еще один парень оказался рядом с ней, а другой забежал вперед, открыв школьную калитку.
На Насте были черные вельветовые брючки и блестящая курточка, из-под которой выглядывал белый свитерок. Вела она себя немного странно – двигалась, словно робот, неподвижно глядя прямо перед собой какими-то неживыми глазами. Алеша стремительно шагнул к калитке, и они почти столкнулись. Настя равнодушно скользнула в его сторону ничего не выражающим взглядом, прошла мимо и, поднявшись на крыльцо, скрылась в дверях здания школы. Провожавшие ее люди сели в белый «Мерседес», и уехали, а Алеша, постояв еще немного у калитки, повернулся и побрел к своей машине. Сев за руль, он вспомнил ее безразличный взгляд, и сердце его внезапно резанула запоздалая боль, а потом нахлынула обида, сразу сменившаяся гневом.
