Глеб немедленно извинился:
– Прости, я ведь не знал – сказал бы с самого начала. А девочка твоя ничего и одета нормально. Другая-то – Лера эта – одевается, как бомжиха. Из бедных, что ли? Но голосок у нее балдежный.
Теперь каждый день после школы все четверо собирались у Лизы репетировать, а часам к четырем появлялся Глеб и начинал с ними работать, как он выражался «сурово». Лера безропотно выполняла все его указания, но Лиза начинала ворчать.
– Вообще с ума сойти, – сердито сказала она один раз, устало растянувшись на ковре и закрыв глаза, – это мы с одним шлягером столько конопатим, а сколько нам нужно для концерта?
Глеб ухмыльнулся и быстро задвигал челюстями, пережевывая свою неизменную жвачку, отчего лицо его приняло дебильное выражение.
– Три, не больше, лапочка, – ответил он. – Исполните еще пару русских романсов, чтобы показать свои возможности, но особо не извращайтесь. Короче, работать и не болтать – лишняя болтовня губит все гениальное в зародыше.
Настя видела, как изменилось лицо Алеши, когда их взгляды встретились, и еще сильней ощутила всю безысходность своего положения. Вокруг кипела жизнь, ее сверстники смеялись, болтали о своих делах, обращались к ней с шутливыми вопросами – она лишь кивала или односложно отвечала, и так просидела первые два урока математики. Потом класс перебрался в кабинет химии, и вновь Настя сорок минут сидела неподвижно с каменным и напряженным лицом. К счастью, преподаватели решили в первый день после долгого отсутствия ее не спрашивать. Лиза на первой же перемене попыталась растормошить подругу.
– Настюха, жалко, что тебя на День Учителя не было – концерт был классный! Райка Воропаева подвернула ногу, так вместо нее мы с Гошкой, Лерой и Темкой Ярцевым такой ансамбль устроили!
– Какой еще ансамбль?
Голос Насти звучал равнодушно, но Лиза немедленно на высокой скорости начала излагать историю своей артистической карьеры – прошлой и будущей. Настя не все поняла, но ощутила легкую обиду из-за того, что Лиза так сблизилась с ее извечным врагом Лерой Легостаевой. Поскольку новостей у Лизы накопилось много, за первую перемену она не уложилась, и продолжила на второй, а на третьей, перед уроком физики, Настя попыталась от нее улизнуть – забежала в кабинет, по которому гулял сквозняк из-за открытого окна, и села за переднюю парту. Остальные ребята, не желая мерзнуть, толпились в коридоре, однако Лиза влетела в класс следом за Настей и уселась на стол, изящно закинув ножки на спинку стула. Артем и Гоша с Лерой, теперь всегда ходившие неразлучной парой, расположились около нее полукругом.
– Главное для нас теперь – быть в форме, – тараторила Лиза. – Артемушка, будь другом, закрой фрамугу, а то задует нас с Леркой и высокие ноты будет трудно брать.
Шнур фрамуги давно уже кто-то оборвал, чтобы открыть или закрыть ее дежурный обычно вставал на стул или даже на подоконник, но Артему с его почти двухметровым ростом стул был ненужен – он лениво шагнул к окну, поднял руку и захлопнул фрамугу.
– Физичка ругать будет, что непроветрено, – опасливо заметила Лера.
– Плевать, голос важнее. Ладно, ребята, сейчас нам нужно всерьез подумать, где найти спонсора. У кого есть идея? Артем?
– У меня нет, – Артем улыбнулся широкой улыбкой, при этом взгляд его, устремленный на миниатюрную Лизу светился нежностью – он был влюблен в нее с пятого класса, но никогда даже не заикался о своих чувствах, а в девятом классе посвятил ей стихотворение, в котором написал: «Я знаю, ты не для меня»
