– Она что, вообще дура? – хмыкнул Вася и покрутил пальцем у виска. – Мужик умный, грамотный, работает, как вол. Где она еще такого найдет? К нам даже из Питера за консультацией приезжали и из Новосибирска, помнишь?
– Знаешь, что говорят? – жена из предосторожности оглянулась и чуть наклонилась в его сторону, понизив голос. – Ты помнишь ту грузинку Чемия с пороком сердца – ту, из-за которой все на ушах стояли? Так это любовница мужа хозяйки, и ребенок – от него. Только ты смотри, чтобы никому, ладно?
– С ума сойти! И он ее с ребенком здесь в патологии больше двух месяцев держал? А хозяйка-то не знала что ли?
Жена, совсем близко приблизила губы к его уху и зашептала:
– Секретарша говорила: шум стоял – ужас! Даже стреляли, и кто-то кому-то что-то прострелил. Только ты никому, ладно?
– Ладно, болтуша, давай лучше, займись работой, – недовольно ответил Вася, – языки у вас у всех больно длинные. Надо же – такого напридумывать!
Антон в это время сидел в палате рядом с больной, которая, всхлипывая, говорила:
– Так я надеялась – удалят этот полип, и кончатся мои мучения. Муж хотел ребенка.
– А почему и нет? – бодро возразил Муромцев. – Пройдете курс лечения, прооперируетесь, возможно, а потом организм восстановится и придете к нам рожать. У вас никаких противопоказаний нет.
– От химиотерапии и облучения волосы выпадают.
– Выпадают, не спорю, но потом новые растут – еще гуще.
– Я боюсь, муж меня бросит, – откровенно сказала она и печально посмотрела на него заплаканными глазами, – он так обрадовался, когда в институте ему сказали, что у меня рака нет – у него и мать, и отец от рака умерли, он думает, что это заразно. Я с ним столько спорила, но его не переубедить.
– И не стоит переубеждать, – возразил Антон, – человека, который имеет фобию, переубеждать бесполезно.
– Тогда что делать? Ведь если я пойду к онкологу, он сразу узнает. Доктор, – она вдруг приподнялась на локте и бросила на него отчаянный взгляд, – пусть меня прооперируют здесь, у вас, какая разница? Потом я буду потихоньку лечиться у онколога. Я вам все оплачу в двойном размере.
Муромцев покачал головой и ласково коснулся ее руки.
– А вот этого нельзя, – мягко ответил он, – вас должен лечить специалист онколог, а у нас нет онкологического отделения. От мужа вы все равно не скроете, что лечитесь. Положитесь на судьбу – я сегодня разговаривал с вашим мужем, он очень вас любит.
Лицо женщины словно окаменело, она легла на спину и бессильно вытянула руки вдоль туловища.
– Тогда это для меня конец, и жить уж не знаю зачем – он меня все равно бросит. Он бизнесмен, вокруг него постоянно бабы вьются.
Антон внезапно разозлился – на нее, на ее мужа-бизнесмена, на себя за свое бессилие.
– Да вы понимаете, что говорите? Вам сейчас за жизнь бороться надо, а не сопли распускать. Вы смертельно больны, понимаете? Смер-тель-но! Но если вы будете лечиться, то со стопроцентной гарантией поправитесь – об этом надо думать. Вы поправитесь, у вас будут дети, если вы захотите – от него или от другого, – а все остальное не имеет значения.
Пациентка испуганно дернулась, вскинула глаза – до нее начало наконец доходить. Еще раз потрепав ее по руке, он поднялся и уже когда был у двери услышал слабое:
– Спасибо, доктор.
Из-за этого разговора Антон чувствовал себя полностью выбитым из колеи. Поднимаясь к себе в кабинет по мраморной лестнице, он со злостью думал:
