«Думай, Настя, возьми голову в ноги. В вертикальном сечении равнобедренная трапеция, это и ежу понятно, а вот в горизонтальном… Ты, Настя, оказалась первой дурой, которая пыталась вписать окружность в прямоугольник! Конечно же, прямоугольник в основании – квадрат, следовательно, ширина не нужна!»
Все встало на свои места, задача решалась в одну строчку, и от избытка чувств Настя лихо подкинула кверху задачник, который, полетев по параболе, как и положено телу, брошенному под углом, сшиб великолепное бра, расколов его вдребезги.
Совершенно уничтоженная неожиданно свалившимся на ее голову несчастьем Настя постояла над осколками и решила, что самое лучшее будет сейчас же спуститься к портье и мужественно ему во всем признаться.
Тщательно выговаривая французские слова, она сообщила элегантному молодому человеку в униформе служащего отеля:
– Месье, простите, я разбила плафон. Если вы скажете, сколько он стоит, мой отец….
Портье, не дав ей договорить, всплеснул руками.
– О, мадемуазель, это наша вина – бра было повешено в неудобном для вас месте! Я немедленно пришлю электрика с новым светильником, и он установит его там, где вам будет удобно.
– Да не надо в другое место, это я книгой расколотила, случайно. Там осколки…
– Горничная немедленно все уберет, а наш служащий заменит светильник. Через пять минут все будет готово, мадемуазель.
Он отдал кому-то распоряжение по селектору, а Настя, потоптавшись на месте, решила ненадолго выйти из отеля – постоять у входа. С ее стороны это была небольшая уступка своим собственным принципам – перед отъездом из Москвы она заявила матери, что просидит все эти три недели над учебниками, сгорбившись, портя глаза и не дыша свежим воздухом.
«Постою немного, и все – больше из комнаты ни ногой»
Однако под теплыми лучами яркого осеннего солнца ей стало так хорошо, что не было сил вернуться в номер, и ноги ее сами зашагали по улице. Прошло минут пятнадцать, прежде, чем Настя спохватилась, что отеля уже не видно, и повернула назад, но вскоре уперлась в здание банка. Поняв, что дорогу ей самой не отыскать, она вежливо обратилась по-французски к старушке в изящном брючном костюме:
– Простите, мадам, как мне попасть в отель?
Та ничуть не удивилась – город существовал благодаря туристическому бизнесу, и все его коренные жители считали себя просто обязанными быть обходительными с заблудившимися туристами.
– Как называется ваш отель, мадмуазель?
– Я не помню, он принадлежит, какому-то миллиардеру.
– О, в городе все отели принадлежат Капри. Вы не помните адрес?
– Да отель тут где-то рядом.
– Тогда, – старушка на миг задумалась, – идите прямо и второй переулок налево. Желаю удачи, мадемуазель.
Поблагодарив, Настя двинулась в указанном направлении, но отель оказался не тем. Пожилой мужчина, читавший газету в холле, бы еще более любезен, чем старушка. Он попросил описать отель, и, узнав, что из окна открывается вид на Альпы, радостно кивнул.
– Я знаю, о каком отеле идет речь, мадемуазель – это около парка. Если вы пожелаете, я могу вас проводить.
Настя смущенно отказалась:
– Нет-нет, что вы, я сама дойду. Вы мне только покажите, как пройти к парку.
Отель возле парка тоже был не тем. В глубине души Настя не особо печалилась – в конце концов, вокруг не пустыня, и отель рано или поздно найдется. Тем более, что солнце пригрело еще сильней, и вся натура ее потребовала плюнуть на электромагнитную индукцию. На минуту мелькнула мысль о застиранной футболке и старых джинсах, но мимо нее как раз проходила группа французских подростков с рюкзачками в еще более задрипанной одежде. Люди в парке отдыхали, веселились, и никому дела не было до ее одежды.
