– Возможно, решение примут только завтра, – глухо произнес он, отводя глаза, – ты тоже можешь пока пойти к себе.
– Ничего, я подожду, – весело ответила Лиля, не меняя позы.
Андрей Пантелеймонович вернулся лишь через два с половиной часа, и новость, которую он привез, огорошила даже Гордеева.
– Возможно, такая настойчивость каким-то образом связана с болезнью мальчишки, о которой ходит столько слухов, – сказал он, немного подумав, – тем лучше, он у нас в руках.
– Мне тоже так показалось, – кивнул Воскобейников, – в любом случае, очко в нашу пользу.
– Настя должна согласиться без всяких разговоров, – продолжал Феликс, – хотя, думаю, она и сама не станет возражать против брака с сыном миллиардера – тем более, что они так подружились.
Лилиана недобро прищурилась.
– Ты плохо знаешь эту маленькую дрянь, она всегда готова устроить пакость! Увидите – выкинет какой-нибудь номер, заявит, например, что влюблена в другого и еще сбежит куда-нибудь, ей не впервой.
– После этой публикации мои люди за ней постоянно следят, – возразил Гордеев. – Нет, нельзя упускать такую возможность из-за глупых капризов девочки. Кстати, а может так статься, что она действительно в кого-то влюблена?
Андрей Пантелеймонович небрежно махнул рукой, словно напрочь отметая столь нелепое подозрение.
– Ерунда, за Настей постоянный надзор, Инга следит за каждым ее шагом, и если б что-то было, мы давно бы все знали.
– Это смешно, дядя Андрей! Да эта идиотка может быть влюблена в кого угодно – в соседа по парте, в Билла Клинтона, в Филиппа Киркорова. Хотя бы в того же Антона Муромцева – она к нему постоянно бегает задачки решать.
Андрей Пантелеймонович начал сердиться.
– Перестань, Лиля, перенеси выяснение своих отношений с Антоном в другое место и на другое время.
Лиля вытянула перед собой руку, полюбовалась отполированными ногтями и, усмехнувшись, сказала:
– Как угодно, можете мне не верить. А то ты, дядя Андрей, не знаешь, что Муромцев – законченный развратник. Он, небось, давным-давно развратил твою ненаглядную Настеньку. Где, ты думаешь, она те два дня скрывалась, пока бегала? Наверняка, у него. Вспомни, как нагло он себя вел, когда мы к нему приехали. Конечно же! Он наверняка знал, где она, как сейчас вспоминаю его гладкую рожу….
– Теперь это все не суть важно, – сухо прервал ее Гордеев, – нужно делать дело. Андрей Пантелеймонович, вы прямо сейчас с ней поговорите? Она, наверное, уже спит.
Воскобейников взглянул на часы и пожал плечами.
– Придется ее разбудить, у нас не остается больше времени. Хотя Инга, конечно, будет возмущаться, – смущенно добавил он.
Жена действительно возмутилась – она в этот вечер долго утешала плакавшую дочь, даже заставила ее выпить свою успокаивающую настойку. Когда у Насти начали закрываться глаза, Инга сама уложила ее в постель, поцеловала на ночь и дождалась, пока девочка уснет. Теперь она грудью встала на защиту сна дочери.
– Андрюша, я не могу позволить тебе ее разбудить!
– Родная, это просто необходимо, это очень срочно. Разбуди ее сама, если хочешь, – поцелуем или еще как-то. Но поговорить мне надо с ней сейчас. С тобой, кстати, тоже.
– Господи, да что ж такое!
Тем не менее, она вместе с мужем зашла к дочери, и им обоим пришлось основательно повозиться, чтобы ее разбудить – действие настойки оказалось довольно сильным. Наконец Настя села на кровати и, ничего не понимая, уставилась на родителей сонными глазами. Решив, что это ей снится, она уже собиралась бухнуться обратно, но Андрей Пантелеймонович удержал ее в вертикальном положении.
