– Изумляющей только тебя
– На мотиве, в котором уму
– Ты не знаешь сегодня, как жить,
– Только пошлостью в ней – обернул
– Утомительный шарм – от других.
Космос над богемой у руин
– Не для тебя растаяла звезда
– Внутри природной глупости – своей,
– Не для твоей гордыни – ей
– Ты будешь говорить – одно надмение,
– Но трогать аллегории, ища
– Им новый ренессанс – одной души,
– Как форма от критичности и слов
– Уже не ищет в памяти – забвение.
– Над космосом богема провела
– Свой дух внутри – упущенной надежды,
– Ей ценностью сгибая мир – вдвойне,
– Чтоб стало ловко думать – о любви
– И точно формой мира – принимать
– Внутри руин – потерянное время,
– Как личность ожидания под вес
– Другой идеи в каторге души.
– Над этой вечной параллелью зла
– Ты сам внутри торгуешь – о её
– Прискорбное затвором смелой чести
– Лекало от иллюзии – внутри.
– Не для тебя идут поэтому – одни
– Страдания морали в смертной тени,
– Они лишь только положили – часть
– Своих иллюзий – прямо на ладонь.
– И там внутри оставили свой – день
– Над чашей преисподней – для морали,
– Чтоб космос ей провёл одну – игру
– И вышел по искусству от руин —
– Такой же формой чести, что и я
– Сказал тебе в любви – одно мгновение,
– Сказал, чтоб думать прямо – на словах,
– Как космос нас не разделяет – вверх.
– Он только будоражит в небе – часть
– Твоей тоски и поднимает – тело,
– Внутри иллюзий, собранной в тебе
– Развалины страдать – одним умом
– И в этом тяжело искать – почёт,
– Как день и ночь, рассказанная к миру
– Под космос лет и прямо на ходу,
– Где можешь жизни нить ты – оборвать.
– Не давая покоя – во мне
– Точно льётся последний росток,
– Но не скажет, откуда у сов
– Постоянная в небе награда,
– Лишь одни нам воронят – они
– Вороные от личности – дни,
– Где по городу слышится мрак
– Утопающий в наших глазах.
– Ты пригладишь сегодня восход,
– А за ним ты присмотришь уму
– В эту совью проблему – к тому
– Объяснению вечности мира,
– Но и сам ты пригляден – для нас
– И ворчит этот странный – ещё
– Посторонний ответ – на глазах,
– Что сегодня он был – за награду
– У последнего взгляда на сов
– Между сном в опахало – объяв
– Объяснительный мир и засов
– Между ночью, откуда ты стал
– Мне показывать гиблые дни
– И отчётливой правом – рукой
– Удивлять этот странный – покой,
– Словно сам ты приглядывал – миром.
Однажды – надавил на жалость
– Не быть тебе прелюдией тоски,
– Не обладать искусственной – мечтой,
– Она уже ушла в другой – прибой
– И заново открыла небу осень.
– Однажды ты её в руках – ведёшь,
– А мысль торчит, надавливая нам
– На жалость между правом и годами
– В уже заметной образу – игре.
– Ты стал ей – робости назло
– Искусством говорить одну печаль,
– Ты вычеркнул морали светлый яд
– И топчешь фамильярное кольцо
– За этим светом, будто бы в лицо
– Оно коснулось мысли – за награду,
– Когда прошла свобода и мечты
– В ещё не затерявшемся – плато.
– А только человек идёт за то
– Искусственное право спозаранку,
– Ты лечишь форму раны и любовь
– Без истины в открученной игре,
– Её глаза сказали небу – правду,
– А личности черта, увы, за то
– Ещё чернеет в призраке плохом
– И видит вдоль – сопротивление яда.
– Однажды ты одну любовь нашёл
– И видом потерял искусство – лет,
– На жалость надавил, чтобы пошло ей
– Лежать – не обессудив от награды,
– Но сам ты жил от искорки – её
– Внутри любви, надавленной на жалость
– И точный свет парил – под эталон
– Спокойствия за этот слабый сон.
