— Скажешь это ее братьям. Если успеешь, конечно. Серьезно, Рой, обязательно оставлять разбитое девичье сердце в каждой деревне, через которую мы проходим?
— Я не виноват, что родился таким красавчиком, — подмигнул мне любвеобильный охотник. — Думаю, наши приятели-горцы смягчатся, узнав, что мы выполнили их просьбу и перебили чертову кучу мурдисов, которые им так докучали.
— Нам за это заплатили, — хмуро напомнил ему Хельден. — В общем, ближе к Ущелью придется держать ухо востро.
— Как и всегда, дружище. Как и всегда, — хлопнул его по плечу Рой.
Оказалось, охотники прибыли в Пустошь верхом. Я непроизвольно ахнула от восхищения, увидев их коней, мощного вороного с мохнатыми ногами и изящного светло-серого в «яблоках», стоящих на привязи во дворе старосты. Вороного, принадлежащего, разумеется, Хельдену, звали Луцис, а серый жеребец носил незамысловатую кличку Дымок. В схватке с мурдисами они не участвовали, переждав ее под деревом у реки, но, уверена, постоять за себя эти крепкие, явно натренированные животные с невероятно осмысленными взглядами вполне могли.
— Умеешь держаться в седле? — спросил Хельден, застав меня за разглядыванием коней.
— Немного, — кивнула я.
Это было правдой: я любила конные прогулки и одно время занималась верховой ездой под руководством инструктора. До уровня профессионального наездника мне, конечно, далеко, но по крайней мере в седле я не выгляжу скособочившимся мешком с картошкой.
— Хорошо. Поедешь на Луцисе. Не бойся, он тебя не тронет — да и я буду рядом.
Мы с Луцисом с сомнением покосились друг на друга.
— Ты уверен, что он не отгрызет мне ногу? — нервно сглотнув, уточнила я.
Жеребец и охотник одновременно фыркнули.
— Луцис не обижает тех, кто не обижает его, — заверил Хельден, любовно потрепав животное по загривку. — А вот к Дымку подходи с осторожностью: этот такой же дурачок, как и его хозяин.
— Я все слышу! — донесся откуда-то возмущенный голос Роя, и мы, переглянувшись, усмехнулись.
Набравшись храбрости, я вслед за Хельденом приблизилась к Луцису вплотную и ласково провела ладонью по его шелковисто-блестящему боку. Конь потянулся ко мне мордой, обнюхал волосы и снова шумно фыркнул, тряхнув роскошной угольно-черной гривой. В умных глазах его мне почудилась легкая насмешка.
Ну, зато не укусил и не лягнул.
Последнюю ночь в Речавке я провела в доме Виссы, прибранном и отмытом от крови. Здесь все напоминало о его хозяйке, которая была так добра ко мне, — и немудрено, что половину ночи я проворочалась без сна, щедро сдабривая подушку слезами. Наконец, сжав в кулаке подаренный Виссой амулет, от которого, казалось, исходило легкое тепло, я забылась беспокойным сном. А уже на рассвете меня разбудил тихим стуком в дверь Хельден.
Сборы были недолгими: умывшись, одевшись и наскоро позавтракав лепешкой с сыром, я накинула на плечи рюкзак, в который, помимо своей толстовки и косметички с необходимыми мелочами, засунула одеяло и полотенце (Висса бы вряд ли возражала), и вышла к уже ожидавшим меня охотникам. Провожать нас явился только Эйкхар, да и тот, наверное, лишь затем, чтобы открыть ворота. Впрочем, на прощание он вполне дружелюбно пожелал нам доброго пути.
Хельден без всяких усилий подсадил меня на Луциса, уже навьюченного какой-то поклажей, а сам пошел впереди, ведя его на поводу.
— Вместе нам будет неудобно, да и быстрой езды не получится, — пояснил он, поймав мой вопросительный взгляд. — Но ближе к Ущелью придется Луцису везти нас двоих. А уж потом найдем тебе лошадь в ближайшей деревне.
