Он посмотрел на нее, как посмотрела бы Красная Шапочка, будь она поумнее, чем в сказке, на волка, переодетого в бабушку. Эвелина, гладкая и красивая, выдержала этот взгляд. У нее были большие, элегантные руки, «чтобы лучше держать ракетку, дитя мое». Она дышала здоровьем, подвижностью. Приучившись к автомобильным ралли, она коллекционировала трофеи, а когда организовывались соревнования по плаванию кролем, плавала как дельфин. Воспитанная в бесшумном мире денег, она чувствовала себя уверенно в политических кругах и была бы главным козырем в избирательной кампании. Блестящая хозяйка дома, она преклонялась перед протоколом и посвящала много времени и сил также общественным делам. Помогала бедствующим семьям и организовывала у себя завтраки для бедных детей. Даже провела месяц на корабле, где занималась проблемами беженцев и эмигрантов, покидающих страну на подвернувшемся судне, в том числе направлявшемся во Францию. Во время их кампании возле Ардеша, колонизированного ее отцом, она присоединилась к команде молодых добровольцев, решивших реставрировать старую римскую церковь. Она одна стоила не менее пятидесяти тысяч голосов.
– А человек с лошадьми? – спросил он, стараясь избежать всего, что могло быть воспринято как ирония. – Что он тебе дает?
– Свое время…
– Ты вышла на рантье.
– Вовсе нет. Есть активные люди, умеющие жить, швейцарцы, англичане, некоторые французы, переселившиеся в другие страны.
– Я бы тоже хотел иметь свободное время, – сказал он. – Время – проблема материальная.
– Он предлагает мне более гуманную жизнь, чем наша.
Лоран стал возражать:
– Ты не можешь сравнивать. Политика требует особого ритма жизни. Это постоянное рабство, особая дисциплина. Это очень подходило тебе.
– Это могло бы мне подойти, – сказала она, – если бы, кроме нашей, так называемой «бригадной» жизни, у нас была бы любовная жизнь!
– А черт, – сказал он негромко.
Это восклицание было не только грубостью, но и сконцентрированным резюме положения. Эти женщины, видимо, не могут понять, что в некоторые моменты они должны стать прозрачными, несуществующими.
– Ты действительно бешеный, – констатировала она с удовольствием.
Лоран продолжал:
– Нет, правда! Ты можешь привыкнуть к иному ритму? К человеку, который будет приносить тебе букетики цветов? Будет любоваться, глядя, как ты выпиваешь?
– Почему бы нет? Мы будем жить медленнее, ближе к природе.
– Что он делал раньше?
– Он недавно разошелся с актрисой-неудачницей. Офелия, которая стала полнеть из-за гландов. Она навязала ему адскую жизнь. Мы оба спасаемся от неудачного брака. У каждого было плохое в прошлом.
– Спасибо, – сказал Лоран. – Спасибо.
– Мы хотим вновь найти друг друга, сидя в глубоких креслах перед камином и любуясь огнем. Люблю смотреть, как он наполняет трубку светлым табаком и зажигает ее.
– Ты всегда терпеть не могла запах светлого табака.
– Теперь мне это нравится. Мы не будем игнорировать мир, но будем избегать смотреть телевизор, со всеми убийствами в прямом эфире. Хочу, наконец, есть и не бояться, что появятся морщины. Хотела бы начать стареть без паники.
– Ты смешишь меня твоими планами. Полнеть, тебе? Королева грейпфрутов и обезжиренного йогурта. Полнеть, тебе? Это же не с завтрашнего дня начнется. Ты говоришь о будущем, как будто оно принадлежит тебе одной. Помереть и через полчаса можно… Проекты, светлый табак, верный пес – смешно. Ты и двух недель не выдержишь: слишком привыкла к деятельности.
