Я принесла из подсобки чай и устроилась с ним на подоконнике. Редкий снег прекратился, солнце неспешно опускалось за крыши домов на той стороне площади. Тревоги уходили. На стекле отражалось моё довольное лицо, длинные белые локоны спускались на плечи и согревали не хуже шарфа. Я обхватила ладонями быстро опустевшую кружку, прислонилась к стеклу головой и провожала взглядом редких прохожих, твёрдо решив не шевелиться до конца дня.
Из мыслей меня вырвали крики за окном.
3. Глава 2. Кир
Пятью часами ранее.
Я вышел на дорогу, опасаясь, что мой вид после трёхдневного скитания по лесу озадачит даже уставших и чумазых грузчиков, которые под весёлый гомон поднимали на повозки спиленные деревья. Подготовка к предстоящей зиме шла полным ходом. Впрочем, пронесёт, если приглядываться не станут: я успел умыться в реке, переодеться, а изодранные в пути вещи спрятать там же на берегу. Решил, что вернусь за ними, когда подвернётся следующий удобный случай. Забрал только порванный с одного угла носовой платок с именем Кир, которое для меня когда-то вышила мама. К счастью, никто ничего не спросил, мужики встретили дополнительную пару рук с весьма громким одобрением.
— Подкинешь до города? — негромко спросил я у хозяина первой и уже полной повозки, пока тот проверял, крепко ли держится груз. Неуверенно добавил, как будто хотел оправдаться: — Закончил на сегодня.
Мужик красноречиво окинул меня взглядом, видимо, намекал, что грузчиков в таких дорогих плащах он ещё не видел, но пытаться вытащить из меня правду не стал. Я же мысленно отвесил себе подзатыльник: следовало больше думать перед тем, как открывать рот, да и слова тщательнее выбирать, пока не напоролся на того, кто захочет получше узнать — кто я такой.
— Залезай, — разрешил он и снова потерял ко мне интерес.
Уточнять, как и куда именно залезать, он не стал, а впереди место оставалось только для него. Я с облегчением догадался, что в моей просьбе не было ничего необычного, находились и другие лентяи, не желавшие брести домой пешком.
Я забрался на брёвна и растянулся на двух из них с таким удовольствием, словно подо мной была не древесина, а гусиные перья. Ноги гудели. Сегодня я прошёл совсем немного, но усталость накопилась, а сон на земле отдыха не приносил. К тому же ночами приходилось подскакивать от каждого шороха, слишком много порождений до сих пор оставались на свободе и прятались в густых чащах. Считалось, что выжить одному в лесу невозможно.
Повозка не спеша покачивалась в сторону города, шуршали колёса, постукивали копыта, пахло древесной корой, то и дело чесалось в носу. Я ожидал, что кто-нибудь на въезде поинтересуется столь экзотическим бревном, но не услышал ни окликов, ни вопросов.
Остановились мы только перед складами, намного дальше от въезда, чем я планировал, и как раз в той части города, о которой совсем ничего не знал. Хозяин бросил телегу у входа, в очереди из двух таких же, и, насвистывая весёлый мотивчик, пошёл по улице. Я потянулся следом, стараясь не придвигаться к нему слишком близко. Понятия не имел, с какого точно расстояния низший мог почувствовать исходящее от меня тепло — ещё одна вещь в списке тех, о которых я не подумал заранее, слишком внезапным получился отъезд. До сих пор мне не приходилось с ними встречаться особенно близко, хотя в Академии я изучил о низших всё, до чего смог дотянуться. К сожалению, материала было немного, этот слой общества мало кого интересовал. Существовало небольшое различие в температуре тела, всего пара градусов, сам я бы не определил, но это не значило, что другие тоже не могли.
