– Войдите!
– Вот, Валентина Антоновна, я все принес! Здравствуйте, профессор Алиев!
– Хорошо, Долидзе. Только прошу вас, хоть до Нового Года никуда не лезьте, и возвращайтесь на свой факультет. Дайте нам отдохнуть от вас.
– Есть, до Нового Года не влезать в истории! – отсалютовал Арсен, и исчез за дверью.
– Редкий стервец! – проводил его Алиев, что означало высокую степень признания, – Боюсь, он один заменит наших Великолепных. – и они рассмеялись. В дверях возникли Толкин и Бойко – Арсен опять забыл их закрыть.
– Что за веселье в кабинете строгости? – вопросил Толкин вместо приветствия, закрывая дверь.
– А, заходите-заходите, вас-то мне, Игнатьич, и надобно! – зловеще пропела директор.
– Чой-то вы меня так? – сделав крайне удивленное лицо, спросил зам, подходя к столу.
– Ну-ка, заместитель директора, кого это вы, в отсутствие этого самого директора, поселили в школе?
В тон ей, делано-сокрушенно, он ответил.
– Госпожа директор, прибился к нам странник в ливневую ночь. Ну не выгонять же его на ночь глядя, да еще в ливень! Меня бы совесть замучила, да и вы, уважаемая, меня бы повесили, и вообще, нечего на меня нападать, я поступил по вашему примеру! – Уже смеясь, закончил.
– Все, сдаюсь, сдаюсь! – подняла руки Соколова, – припер меня к самой стенке обеими лопатками, – теперь уже смеялись все.
– Благодарю, что оправдали доверие. Ваш подопечный уже полноправный ученик школы на факультете Алиева. Надеюсь, до каникул никуда не влезет.
– Благодарю за доверие и за подарок.
– Вы снова чем-то недовольны? Тогда пеняйте на себя – зачем оставили?
– Да не мог я его выгнать! – Вскричал Толкин. – И сейчас шел за него просить!
Алиев, слушая перепалку зама с директором, похохатывал, Бойко сначала все принял всерьез, теперь тоже посмеивался.
– Я-то думаю, в кого это наши стервецы такие, у кого научились разводить, а это, оказывается, у нашего директора, – заметил Бойко, и снова все рассмеялись.
– Ладно, посмеялись, и будет. Давайте чаю попьем, да наших новеньких надо пригласить, и вообще, всех.
– Я их разыщу! – вызвался Алиев.
– Хорошо, только Косову не забудьте лично от меня пригласить.
– Да, наша Анна Денисовна – дама с характером! А как она держит своих – они у нее по струнке ходят! – восхитился Бойко.
– Я чай заварю, а вы, голуби сизокрылые, отдохните пока.
Появился Алиев, ведя за руку Горова, следом шли все остальные.
– Вот, всех привел. Павел Дмитриевич сдался только на ваш чай. Вообще-то, мисс Бинс надо выговор сделать – она дала Паше какую-то травку, и он вовсе ошалел, после уроков в лаборатории, и поесть забывает. – балагурил Алиев.
– Так это, Александр Ибрагимович, нужно выговор за нарушение режима труда и отдыха не мисс Бинс, а мистеру Горову вкатить! – улыбнулась Соколова, – и вот ему наказание – большая кружка чая!
– Ну, вот! Ему больная чашка, а мне что? Я же его волоком тащил, – не унимался Алиев.
– А вам за труд душистый пирожок, – протянула директор угощение. – Прошу, друзья, не стесняйтесь, угощайтесь. Чай у меня фирменный, не покупной, вода у нас особая, целебная, пирожки, конфеты – кому что нравится.
Горов вдохнул душистый аромат, и восхитился:
– Такой чай – мечта смертных!
Чаепития у директора бывали не столь уж часто, их ценили. Тем более, что директорский чай – это, как правило, решение каких-либо вопросов.
После памятной ночи, водворившей Долидзе в школу, наступили теплые, почти по-летнему, дни. Стояла сухая и даже жаркая погода. Однажды после завтрака к Толкину подошел Крош.
