– А знаешь, – вдруг засмеялась жена, – я впервые подумала, что ты стареешь!
– Почему?
– Раньше, после примирения, ты обязательно затащил бы меня в какой-нибудь укромный уголок. У тебя хватило бы ума даже в туалет, пока никого нет вокруг.
– Это намёк или провокация? Теперь ты у меня не вырвешься…
– Отпусти, сумасшедший! Сейчас закричу, позову на помощь официантку. Дома ещё успеем!
Нина вырывалась, смеясь, я обнимал её и был счастлив, как никогда.
Появилась официантка с нашими салатами на подносе, и мы поспешили за стол.
Полчаса назад, когда мы только ещё подъезжали к кафе, я обратил внимание на суету, крики и беготню, доносившиеся с территории зоопарка. А только лишь мы приступили к еде, как молодая женщина с растрёпанными волосами и в расстёгнутой на груди телогрейке распахнула дверь и закричала страшным голосом:
– Коля! Где этот чёртов Коля?
– Да здесь я, здесь! Чего орёшь? – нарочито тихим и спокойным голосом ответил старый худой мужичонка, появляясь откуда-то из-за холодильников. – Не видишь, электропроводку меняю. Прибежали уже?
– Нет! Но появились возле ограды, по деревьям скачут!
– Ну и чего орёшь раньше времени? Позовёшь, когда начнут бегать по летним клеткам, а пока жди и никого не нервируй!
Женщина хлопнула дверью и исчезла, а мужичок с интересом уставился на меня. Очевидно, он слышал всё, что здесь говорилось.
Чтобы скрыть свою неловкость, я спросил:
– Кто это по деревьям скачет? Узники вырвались на свободу?
– Да эта растрёпа забыла двери закрыть у обезьян. Вот они и рванули часа три назад. Тут такое началось! МЧС, полицию на уши поставили, по всему городу беготня, крики. Бабы – дуры. Я сразу сказал – набегаются, жрать захотят, сами прибегут. Зачем обезьянам свобода? Что они с ней делать будут? Свободой желудок не набьёшь! Вот и вышло по-моему! Маша, дай-ка мне гроздь бананов поспелее и запиши на счёт кормоцеха, на меня не вздумай записать.
– Так значит, не нужна обезьянам свобода? Есть у них вещи куда важней: тепло, знакомый домик, сытый покой! Так ты считаешь, дед?
– Истинно так. Ну посуди сам, милок. Свобода! И обезьяны. Приматы!
Мужичок надел телогрейку, взял бананы и вышел, а мы молча стали есть свой обед.
Через двадцать минут мы вышли из кафе. Обезьяны уже сидели в переносных лёгких клетках, а торжествующий мужичок кормил их какими-то листьями и остатками бананов. Увидев нас, он закричал, словно старым знакомым:
– Что я говорил? Сами, голубчики, пришли. Набегались! Неудавшийся побег! Ишь, захотели свободы! Приматы!
Молча мы прошли к своей машине. Открыв дверцу, я повернулся к Нине и, глядя в глаза, спросил:
– Надеюсь, ты не думаешь, что я вернулся к тебе из-за бананов?
Нина засмеялась, спрятала голову у меня на груди и, содрогаясь от смеха, произнесла:
Скорей, можно подумать, что это я к тебе приехала… из-за бананов…
– Какая ты испорченная женщина! Испорченная и пошлая! За что и люблю! Безумно тебя люблю!
Я подхватил Нину на руки, она обняла мою шею, и мы, как в молодости, закружились в стремительном вальсе.
