Активный и популярный, защищая промышленность и сельское хозяйство, он привлекал в деревни множество бедных граждан, которые в городе только поддерживали фракции.
Храмы, общественные здания и фонтаны, которыми он обогатил Афины, занимали праздность непокорного народа.
Он опубликовал новое издание Гомера и подарил афинянам библиотеку.
Доступный для всех граждан, он давал одним, одалживал другим и предлагал надежду всем; его сады, его дворец были открыты для публики: он терпел упреки и не мстил за обиды.
Однажды несколько пьяных молодых людей оскорбили его жену: они пришли в слезах просить прощения, столь же трудного для ожидания, как и для получения: «Вы ошибаетесь, – сказал им Писистрат, – моя жена вчера не выходила из дома весь день».
Один молодой человек хотел похитить его дочь: его семья подстрекала его к мести: «Если мы будем ненавидеть тех, кто нас слишком любит, что же мы сделаем с теми, кто нас ненавидит?» И этот молодой человек стал его зятем.
Некоторые из его старых друзей, желая сбросить его иго, восстали и укрылись в крепости. Он пошел к ним один, без охраны и со своим багажом: «Я пришел, – сказал он им, – чтобы вы убедили меня остаться с вами, если я не смогу убедить вас вернуться со мной».
Дух свободы должен был быть очень сильно впечатан в души афинян, чтобы такая мягкая зависимость не вернула их к любви к монархии.
Его правление было долгим и спокойным; он умер тридцать три года спустя после своего узурпации, из которых семнадцать лет прошли в глубочайшем мире. Он передал свою власть своим детям Гиппарху и Гиппию.
ГИППАРХ И ГИППИЙ
Сыновья Писистрата, хотя и менее искусные, чем их отец, управляли с той же мудростью. Оба они любили литературу: два знаменитых поэта, Анакреон и Симонід, были привлечены ими в Афины и получили множество почестей и подарков. Поскольку они справедливо полагали, что нравы народа можно смягчить только через просвещение, они много занимались общественным образованием, распространяли повсюду произведения Гомера и наносили на пьедесталы статуй Меркурия, установленных в общественных местах, изречения, которые знакомили народ с мыслями мудрецов и основами морали.
Их тирания совсем не походила на тиранию других узурпаторов верховной власти: подражая скромности Писистрата, они не принимали титула царя, довольствуясь тем, что были первыми гражданами республики, и не нарушали законов Солона. Сам Писистрат, будучи обвинен в убийстве, подчинился суду ареопага.
Хотя они считали себя потомками древних царей Афин, они оставили магистратам их привилегии. Они ввели налог в одну двадцатую на земли; но доходы от него шли на общественные нужды больше, чем на их личные расходы. Их власть была абсолютной, но они скрывали ее под законными формами.
Гиппарха обвиняли в чрезмерной склонности к удовольствиям; эта склонность скорее развращала, чем возмущала народ; но он совершил несправедливость; она вызвала ненависть к нему и стала причиной его гибели.
Два молодых афинских гражданина, Гармодий и Аристогитон, связанные нежной дружбой и еще более пылкой страстью к свободе, задумали убить обоих тиранов. Их целью было восстановить общественную свободу и отомстить за сестру Гармодия, которую Гиппарх оскорбил, изгнав ее с общественной церемонии: чтобы выполнить это предприятие, они спрятали свои кинжалы под ветвями мирта и вошли в храм Минервы, где принцы совершали жертвоприношение. Они должны были там дождаться своих друзей; но, увидев Гиппия, который тихо разговаривал с одним из заговорщиков, они решили, что их предали, и, поддавшись ярости, бросились на Гиппарха, который оказался рядом, и вонзили ему кинжалы в грудь. Стража тут же убила Гармодия; Аристогитон был схвачен. Его подвергли пыткам; но вместо того, чтобы назвать своих сообщников, он обвинил друзей Гиппия, которые без расследования были казнены. «Есть ли у тебя еще негодяи, которых ты можешь назвать?» – спросил тиран. – «Нет, – ответил умирающий юноша, – остался только ты. Я уношу в могилу удовольствие от того, что обманул тебя и заставил убить твоих лучших друзей».
