– Нет. Это не мне. Это Треха, понимаешь, никак не принимает. Не может, – уточнил мысль старик.
– Нет у меня водки, – решительно отрезал служитель культа.
– Слушай, Миша, тут дело такое, шибко не простое. Это дело сперва обмозговать нужно, как следовает, – покачал седой головой дед. – Я вот тоже сперва, как ты, сразу не разобрался, а потом понял.
– Простите, но мне сейчас некогда. Занят я очень. Приходите вечером, после службы. А лучше в церковь. Там и поговорим, – попытался завершить встречу священник.
– Вот, человек. Тебе же говорят: дело тут не простое. Тут с пониманием говорить надо. У человека беда. Жизни, можно сказать, лишился. Вопрос жизни и смерти. О, как, – поднял вверх указательный палец Степаныч.
– Нет у меня водки. Рассол есть. Вчера банку с огурцами открыл. Рассолу могу налить. Рассол хороший, черносмородиновый, – предложил батюшка.
– Вот… непонимающий человек. Тебе же говорят. Водка нужна. Какой тут к черту рассол. Как я тебе без водки могу это дело показать? Это же черт знает, чаво такое, – начал сердиться самогонщик.
– Не поминай нечистого, – сердито одернул его посвященный в таинства мироздания.
– Ты, Миха, только погляди на него. Видишь? Нет, ты видишь? – Степаныч выдвинул перед собой безмолвно стоящего потерянного Треху.
– И что? – недоуменно оглядел мужичка отец Михаил.
– Беда. Видишь, беда у него какая? – уточнил непутевый односельчанин.
– Обрати свои мысли к Богу, и Он вам поможет, – брякнул приходской священник кованым крючком на калитке.
– Обрати, обрати, чо ты за человек такой! – досада стала дергать старика за сердце, – У него беда, тебе говорят. Он пить больше не может. Хочет и не может. А ты обрати. Чаво обратить то, кады обращать нечаво?
– Как это не может? – заинтересовался, наконец, служитель культа.
– Вообще не может. Сглазили его, вот чаво. Порчу навели. Он теперь водку не пьет, а только всю, как ни есть, портит. Чистейший самогон лупит, как воду, – выпалил подпольный производитель зеленого змея.
– Как это? – не вразумился священнослужитель.
– А так. Я же тебе об этом и говорю. Как это все без водки показать можно? Водка нужна, чтобы понятно стало. Не может и все. Черт знает, что такое с человеком сделалось, – пояснил Степан.
– Не поминай нечистого. Говори толково, – снова наставительно указал церковник.
– Ты, Миша, не кипятись. Ты меня слушай. Вот я ему самогона налил. Он его вылупил. И ни в одном глазу. Это Треха то? Вчерась ему стопушки на пол дня хватало, а теперь и литра его не берет. Понял? – объяснил кратко старик.
– Нет, – мотнул головой батюшка.
– Экий, ты, непонятливый. Я говорю, чистейшего самогона ему только что три литры споил, а ему хоть бы хрен. Посмотри на его. Ты видишь, чтобы он литру самогона выжрал? Нет? Я и ентова не вижу. А он выжрал. Всю литру. За это можешь не волноваться. Это у меня, как в аптеке. Самогон хлещет, как воду, – раздражительно повторил старик.
– А что наливал то? – уточнил отец Михаил.
– Самогон конечно. Самогон наливал. Чистейший. Свежайший. Такой самогон, что целая гулянка могла бы гулять и человека три успокоиться до поросячьего визгу. А он один все выдул и глянь на него. Пьян? Нет, ты глянь. Он пьян? Скажи, пьян или нет?
– Вроде нет, – принюхался служитель культа к односельчанину.
– То-то, и оно и что нет. Не берет его самогон вовсе. Теперь понял? – почти выкрикнул самогонщик.
– Не шути, – отмахнулся приходской священник.
