Затем все снова выглядывал Виктора и надеялся разглядеть на этом кладбище хоть кого-нибудь из живых. Смотрел долго и пришел к выводу, что из живых здесь по-прежнему только я один. Подумал, может, я что-то напутал и мы с Виктором договаривались на другой день или на другое время? Нет, именно на сегодня. Собрал кадило, вернулся назад к своему одиноко стоящему автомобилю, огляделся и решил-таки пойти к могилке моего доктора. Решил, если никто не приехал, так я и без них, в конце концов, могу послужить.
Захожу в лес, нужная мне могила находится в стороне от аллеи, где мы условились встретиться с Виктором. Прошел еще метров сто пятьдесят и увидел их всех, стоящих рядом с оградкой. Тот факт, что все уже собрались и ждут меня, видимо, уже достаточно долго, меня немало озадачил.
– Странно, – сказал я Виктору, – на кладбище я уже порядочно времени, выглядывал вас на том месте, где мы должны были с вами встретиться, но почему-то никого не увидел. А вы уже здесь. Как так вышло, что я вас пропустил? И машины вашей нет. Ведь я только что возвращался на стоянку. Где вы остановились?
– Как где? – удивляется Виктор. – На стоянке, она здесь единственная. Вот вашей машины я действительно не увидел. Специально приехал пораньше минут на пятнадцать. Прошел по кладбищу и туда, и обратно, вас не встретил и решил, что вы сразу же прошли сюда. Все слава Богу, батюшка, – он показал на свои часы, – полдень. Все прибыли вовремя, как и договаривались.
Услышал объяснения Виктора и ничего не понял. Решил, для начала нужно помолиться, а обо всем остальном подумаю после. Отслужив литию, все вместе направились к выходу, где на стоянке рядом с моим автомобилем стояли еще две машины. Я готов был поспорить, что, когда я направлялся на могилу доктора, кроме моей машины, на стоянке больше машин не было. Но, когда я туда пришел, все присутствующие оказались уже в сборе. По логике, и машины они должны были оставить там же, где и я. Происходящее со мной на кладбище ломало логику, и я не находил всему этому объяснения.
Звучит странно, но у меня, когда мы покидали территорию кладбища, появилась мысль, будто в чьих-то планах сложилось так, чтобы я, приехав в этот день на кладбище, практически в одно и то же время отслужил здесь две заупокойные литии. По-другому я не в состоянии объяснить то, что здесь только что произошло. И эту чехарду с автомобилями тоже.
Приехав в кафе, за столом разговорились. Я рассказал, что, пока мы искали друг друга, я зашел на могилы, и назвал фамилию людей, где тоже отслужил литию. Один из сидящих за столом оживился. Оказывается, он хорошо знал эту семью, приходится им дальним родственником и еще при жизни всех троих часто бывал у них дома. Мы стали с ним вспоминать Павла и его отца, человека неординарного, запомнившегося многим своими добрыми делами.
– Батюшка, однажды я, уже после смерти Павла, пришел к ним домой. Мы с отцом сидели на лестнице, ведущей с первого на второй этаж. Он мне говорит: «Ты знаешь, бывает, я сижу курю здесь на лесенке. Вот так, как сейчас мы с тобой. Закуриваю, и приходит Пашка. Откуда приходит, не знаю. Садится рядом, здесь, на твое место. Говорит: „Бать, дай сигарету“. Я подаю ему пачку, он берет и закуривает. Выкурит молча, окурок затушит и кладет на ступеньку. Я докурю, тушу сигарету и кладу в пепельницу. И его окурок кладу туда же. Беру пепельницу и считаю, в ней два окурка».
