Встретимся в музее - страница 2

В самые мрачные моменты того десятилетия одна из нас предлагала поехать в Данию, но вторая всегда отвечала отказом. Я говорила: «Возможно, если мы хотя бы раз увидим своими глазами лицо Толлундского человека, нам передастся часть его невозмутимости?» Она отвечала: «Секрет невозмутимости Толлундского человека – в долгосрочной перспективе. В прошедших столетиях. У меня же нет никакой перспективы».

Или она говорила: «Я больше так не могу. Поехали в Данию. Вдруг у нас получится снова почувствовать себя юными девчонками, исполненными надежд». Я отвечала: «Но, согласись, мы с тобой уже не девчонки. Нужно разобраться с текущими делами, прежде чем думать о чем-то большем и лучшем».

Потом она уехала, а я осталась дома – со скотом, урожаем и моими детьми. Конечно, мы виделись, ездили друг к другу в гости, но заботы взрослой жизни изрядно нас приземлили. Мы размышляли, беспокоились и разговаривали о вещах, которые кажутся важными в середине жизни, когда времени ушедшего и предстоящего остается примерно поровну. О деньгах, здоровье, внешности, мужьях и детях. В те годы мы едва ли вспоминали Толлундского человека, хотя, по-моему, обе чувствовали, что все еще хотим его навестить и что сами поймем, когда настанет подходящий момент.

Вернувшись из Италии, Белла заболела. Она то и дело ложилась в больницу, пробовала разные схемы лечения и постоянно говорила о том, что будет, когда она поправится. Тогда мы действительно запланировали поездку. Изучили, как лучше добраться до музея, рассчитали стоимость, продумали маршрут. Ощущение было такое, что мы наконец готовы замкнуть этот круг, прикоснувшись к Толлундскому человеку на излете жизни, как делали это в ранней юности. Мы протягивали руки навстречу руке из далекого прошлого, надеясь стать звеном той цепи, что каким-то образом сохранит нас для будущего.

Белла умерла прежде, чем мы доехали до Вашего музея. Я не знаю, смогу ли совершить это путешествие без нее. Без нее я никогда не планировала этого делать.

Искренне Ваша,

Тина Хопгуд

Силькеборг

20 января

Уважаемая миссис Хопгуд,

благодарю Вас за письмо. Разумеется, теперь я хорошо понимаю, что Вы ожидали от меня совсем других ответов. Я работаю с фактами. Аккумулирую и классифицирую факты и артефакты, по которым можно сделать выводы о жизни людей в железном веке. Моя любимая часть работы – размышления о том, чего нам не дано узнать, потому что время стерло все доказательства. Но, строго говоря, это не входит в мои профессиональные обязанности.

Уверен, Вы извините меня, если я укажу на несколько фрагментов Вашего письма, которые противоречат известным науке фактам. Прежде всего, Вы рассказываете о том, как выбираете слой почвы в графстве Суффолк (и прибегаете в своем описании к поразительному образу, который никогда не родился бы в моем сознании) в качестве последнего пристанища, каким стала для Толлундского человека его торфяная могила. Я изучил состав почв в Восточной Англии и обнаружил, что в нем преобладает мергель, оставшийся от последнего ледникового периода, с вкраплениями более легких песчаных отложений, которые являются следствием геологических процессов в долинах рек. Несмотря на то что в вашем регионе по-прежнему сохраняются торфяные болота, я не уверен, что они расположены вблизи Вашего дома. Толлундский человек был обнаружен между двумя слоями торфа, и, по моему мнению, весьма маловероятно, что Вы смогли бы найти себе подобную постель для вечного сна рядом с фермой Вашего мужа.