Эти вопросы без ответов отравляли его душу, лишали разума, взрывали изнутри, не утихая с годами. Поэтому, едва возникла возможность с ними разобраться, даже не возможность – намек на нее, он тут же за нее ухватился.
Ни ради спасения Сержа, ни для выполнения каких-то служебных заданий, он не стал бы действовать так нелогично, неразумно, опрометчиво. Но любовь не оставила ему шансов сохранить голову холодной, как того требовали обстоятельства и весь ход событий. Своим склонным к анализу мозгом он все прекрасно понимал. Привычный к насмешничанью, ум поднимал его самого на смех.
Ха, любовь! Смешно… Смешно так, что плакать хочется. Смотри, не рассказывай никому, а то…
Что – а то?
Любовь… При чем здесь любовь? Просто хочется разобраться.
Так, погоди, вот именно, надо разобраться. Все же, почему он решил, что вернуться из Лимба назад, – на Землю, в жизнь – что такая возможность у него будет? Арикара пообещал ему что-то подобное? Когда? Какими словами? А ведь ничего такого, пожалуй, шаман не говорил. Это он сам, сам внушил себе, что обязательно вернется, не может не вернуться. Если имеется самая маленькая возможность, подполковник Доманский ей воспользуется.
Значит, интуиция. Предчувствие. То, к чему он всегда склонен был прислушиваться.
Так, что в итоге? Что он имеет по ситуации?
Да, он в Лимбе, несомненно. Да, его встретили, и, по какой-то неясной еще причине, даже взялись ему помогать. Вот, пожалуй, и все из приобретений.
Теперь, что же в пассиве? Все остальное в пассиве. За что ни возьмись, все труха и болото.
Да, он в Лимбонго, но все еще слабо себе представляет, что это за место. И каковы его шансы достичь заявленных целей. Они, шансы, вообще, есть? Ёсть, блин? Пока у него нет даже плана. И это лучший план из возможных – когда все происходит само собой. Главное, чтобы судьба послужила ему проводником. Но она не давала повода на это надеяться, не подавала знака. Или он разучился их распознавать?
Усии еще какие-то… Что за хрень, слушайте? Кто и зачем наплодил этих странных сущностей, разве без них нельзя было обойтись? Ведь обходились же, раньше, а? При этом за ним, похоже, уже погоня. То, что в дверь наверху ломились случайные прохожие, почитатели таланта или некие подгулявшие и распоясавшиеся друзья Худодо, – в это он не верил от слова совсем. Не бывает такого. Ни случайностей, ни совпадений. Значит, уже шли по его следу. Значит, как-то узнали о нем? Но как?
И вот, он еще ничего не успел сделать, а уже приходится скрываться. И тут – сюрприз! – в качестве платы за услугу, Лабиринт изъял его способность к маскировке, лишил единственного реального преимущества. Любимая игра в прятки стала недоступна, теперь о ней можно забыть. И вот, оказался он голым и безоружным, под ярким светом, на всеобщем обозрении – как таракан на блюде. Да, безоружным. Пистолет подмышкой – лишнее утяжеление, бесполезное в нынешних условиях. Можно было не брать.
Универсальный ключ – другое дело. Он мог бы пригодиться. И, возможно, таки пригодится – если удастся его починить. Или, как вариант, раздобыть такой же, но рабочий.
Неожиданно для себя, утомившись от дум, от всего, Сан Саныч уснул. Пригрелся на шкурах, свернулся калачиком, и, подсунув сложенные ладони под ухо, прикорнул. Выключился, как перетружденный компьютер.
Сколько это висение в темноте и тишине продолжалось, неведомо, но в какой-то момент некая подпрограмма в нем, которая всегда настороже, заработала. И тогда на боковом экране он увидел, как в белой стене напротив открылся проем. Вполне узнаваемый сводчатый вход в туннель, он уже видел такой однажды. И, как в тот раз, в проеме том замаячила фигура в капюшоне. Все еще без косы. Он ждал, что его снова поманят пальцем, и тогда он будет вынужден следовать призыву. Но фигура медлила в неподвижности, только молча пристально разглядывала его. А ему тоже не было резона самому, без зова, срываться с места и мчаться неведомо куда. Да и этот взгляд неотвратимо-осязаемый, раздражал. Поэтому, то ли во сне, то ли наяву, он махнул фантому: Уходи! Уходи!
