Фигура задрожала, стала расплываться, тускнеть, а следом и весь портал смазался, потек, плавясь и теряя очертания, и через мгновение от видения не осталось и следа. Вот тогда до Сан Саныча дошло, наконец, что, возможно, никакой это не сон. От этой мысли его подкинуло, как пружиной. Вскочив с ложа, он бросился к стене и, будто в горячке, вновь принялся ощупывать ее. Все напрасно. Ничего похожего на вход в туннель он, конечно, не обнаружил. Поверхность, как и прежде, была ровной и неизменно осязаемой по всей площади. Черт, что же это было? Неужели, привиделось?
Придумать объяснение он не успел.
Загремел, открываясь, люк под потолком, и трубный глас Тянского воззвал к нему:
– Сан Саныч, ты там спишь, что ли? Давай, сюда! Можно! Поднимайся, пожалуйста, чай пить будем! И, через паузу: – Чашку только захвати, не забудь. А то…
Бросив пялиться на стену, но, не перестав раздумывать по странно возникшему поводу, Сан Саныч полез на гора. На половине лестницы он вспомнил про забытую чашку, плюнул вниз в сердцах и вернулся на второй круг, сделал еще одну попытку.
В горнице все было перевернуто вверх дном. Сан Санычу подумалось, – и это было похоже на то – будто пронесся по помещению средних размеров торнадо, перевернув и сорвав со своих мест все, до чего смог дотянуться. Шкуры были сдернуты с привычных мест на пол, лари и сундуки открыты и выпотрошены. Даже в очаге, судя по разору, по разбросанным дымящим поленьям, любознательные пришельцы покопались, заглянули в дымоход и, наверное, в чайник.
– Присаживайтесь, где найдете место, – предложил гостю шаман.
– Ох-хо, – тяжко вздохнул Тянский. – Ну и дела…
– Что это было? – спросил Сан Саныч, обводя приметы вторжения руками.
– Что было, то и есть, – качая головой, отвечал Худодо. – Это наша жизнь. Лицо его оставалось бесстрастным, никак не выдавало испытываемых им чувств.
– У нас такое называется – шмон, – сообщил Сан Саныч. Он поднял с пола шкуру, накрыл ей сундук и присел на него.
– Шмон? А что, подходит, вполне. Шмон…
– Большой шмон. Вы уверены, что они больше не вернуться? Кто, кстати, приходил? И что они искали?
Худодо жестом предложил гостю присаживаться к столу. Тянский тем временем занялся очагом. Он собрал и уложил на место разбросанные поленья. Огромным плоским веником смел в кучу вывалившийся из очага пепел, другой подвернувшийся сор, потом собрал все это на совок. Совок в его ручище казался не больше чайной ложки и едва выглядывал из ладони. Тем более, веник был несообразно большим. Но Хотий орудовал им чрезвычайно ловко и аккуратно, задействуя самый его уголок. Нагнуться Тянскому не позволяло огромное чрево, поэтому для достижения уровня пола ему приходилось, кряхтя и отдуваясь, широко расставлять ноги, расползаться в полу-, даже в четверть-шпагате, распределяя центр тяжести по разным частям тела так, чтобы не потерять устойчивости. Между тем, во всех его движениях присутствовала какая-то тяжеловесная слоновья грация, и Сан Саныч наблюдал за его действиями с некоторым изумлением, испытывая странное эстетическое удовлетворение.
– Так кто же это был? – вновь спросил он у Худодо. – Усии?
– Они, – кивнул шаман. – Летучий отряд. Круговая кустодия. Это местная стража так зовется.
– Но они не вернутся?
– В ближайшее время, нет.
– Судя по всему, искали они меня?
– И да, и нет.
– Как это? Поясните.
– Кого-то искали, к счастью, сами не знали, кого. Ну, хорошо, Худодо вам, кажется, уже говорил, что жителям Лимбонго запрещено посещать зоны безопасности между различными городскими кругами? Повторяю, это запрещено. Даже Худодо, чтобы посетить Лабиринт, должен получить в Адвокатуре соответствующее разрешение. И соответствующее сопровождение, к слову. Все эти формальности сегодня Худодо не выполнил.
