Нервы на пределе, в башке звон:
— Дурочка человечка, — сжимаю девичьи скулы пальцами, чтобы чухнула.
Дарина распахивает глаза, а кокетство куда-то делось. Она смотрит на меня испуганно. Всё верно. Меня надо бояться. Ей — точно надо.
— Я не дурочка, — пытается отпихнуть мою руку.
— А я стрельнутый на всю башку, понимаешь?! — крепче сжимаю пальцы. — Буду драть тебя во все щели! Просто драть! Трахать без чувств, без поцелуев, без обязательств! Трахать и уходить к другим бабам за тем же самым, зачем прихожу к тебе! И так раз за разом, пока ты не пошлёшь меня подальше! — сильнее впечатываю жертву в дверь. — Я больше никогда не смогу полюбить! Я сдох!
Вижу собственное отражение в глазах девочки — разъярённый зверь. Я в человеческой ипостаси, но нет во мне ничего человеческого. Оборотень с разодранным в клочья сердцем, который не знает, как будет жить. Моя жизнь закончилась. Но у лапочки всё только начинается. Ей ни к чему связываться с мертвецом.
Понимаю, что был груб и едва ли сказал то, что действительно хотел сказать. Мне жаль. Я плохо себя контролирую, несу чушь, хамлю. Дарина спасла мне жизнь, нельзя было с ней так разговаривать. Открываю рот, чтобы объяснить, но с той стороны двери вставляют ключ в замочную скважину.
Отпускаю лапочку, шагаю назад.
В квартиру заходит хозяйка. Окинув меня оценивающим взглядом, Любовь фиксируется на сестре:
— Что здесь происходит?
— Ничего не происходит, — торопливо оправдывается Даря. — Всё в порядке.
— А это кто? — Люба кивает на меня.
— Э-это… мой коллега. Раждэн, — лапа поправляет сползшую с плеча лямочку. — Я его попросила кран посмотреть, — лепит отмазку.
— Угу, Раждэн, значит, — на губах сестрички появляется масленая улыбка. — Любовь, — элегантно протягивает мне руку.
Знакомы уже. Хотя она, слава Луне, об этом не знает.
— Очень приятно, — цежу сквозь зубы.
— Так что у нас с краном? — Люба небрежно бросает сумочку на пуфик. — Можете починить?
Даря набирает воздуха в грудь:
— Там ничего не…
— Я ещё не смотрел, — перебиваю её. — Только что пришёл.
Решаю задержаться. Так вышло. Глупо. И грубо. Я идиот, да… Надо всё объяснить девочке.
— Тогда проходите, пожалуйста, — быстро скинув обувь с ног, Люба берёт меня под руку. — Вот здесь, в ванной, — ведёт меня по коридору. — Моя сестра такая растяпа, — хохочет наигранно, — умудрилась сломать кран. Представляете?!
— Бывает, — захожу в ванную.
Рычажок холодной воды обломан. На стиральной машинке лежит новый для замены. Работы на пять минут.
— Пациент скорее жив, чем мёртв, или наоборот? — кокетливо каламбурит Любовь.
— Сейчас всё починю. Только не стойте над душой, хорошо? — скалюсь одновременно весело и агрессивно.
Сестра лапы считывает невербальную угрозу на раз-два. Нервно кашлянув, она ретируется в спальню.
— Спасибо, что подыграл. — Даря стоит в коридоре, ближе ко мне не подходит. — Не чини ничего, иди домой. Я придумаю, что сказать Любе.
Во взгляде холод. Тон — лёд. Девочку, которая десять минут назад полыхала, как огонёк свечи, теперь не узнать. Это я с ней сделал.
— Лапа, я сорвался. Вообще не то хотел сказать, — оправдываюсь тихо, чтобы её сестра не услышала.
— Всё в порядке, — улыбается натянуто. — Не стоило забирать тебя из бара и привозить сюда. И вообще я вела себя навязчиво с самого начала.
— Нет, хрень… Не то, — башка с похмелья гудит, соображаю медленно. — Я объясню, погоди.
— Давай я объясню, — встаёт на пороге ванной. — Ты благодарен мне за помощь, но не больше. Я всё понимаю, правда.
