– Береги себя. Здесь не всем нравится, когда начинают систему расшатывать… – с усмешкой добавил собеседник.
Слово «система» кольнуло сердце. Алекс вспомнил деда, который говорил о чём-то похожем, когда ему было всего девять лет. Тогда казалось, что это относится к чему-то далёкому… а теперь Алекс ощущал неприятное предчувствие, будто и в офисной среде есть свои «невидимые законы».
– Наверное, корпоративная политика, – сказала Кейт вечером, когда он пересказал разговор. – У компании свои акционеры, им невыгодно рушить нынешнюю модель.
Алекс стиснул зубы:
– Почему никто не хочет изменить мир к лучшему? Неужели все так дорожат старым?
Кейт посмотрела на него, как на наивного ребёнка:
– Я понимаю твой пыл, но бизнес устроен именно так.
Это был первый явный звоночек, подсказывавший, что масштабная перестройка нежелательна для тех, кто прочно обосновался наверху. Алекс вдруг почувствовал, как внутри него растёт упрямство: «Неужели придётся отступить? Нет, я не отступлю».
Внешне же всё выглядело благополучно. Алекс продолжал успешно вести порученные проекты, получал премии, а с Кейт у него развивался тёплый роман: совместные рабочие вечера иногда превращались в дружеские посиделки, а иной раз – в нечто более интимное. Порой они оставались в её квартире, где на стенах висели фото разных городов, пили чай, смотрели презентации благотворительных фондов и горячо обсуждали, что можно улучшить.
Но чем глубже Алекс вникал в социально-экономические вопросы, тем отчётливее понимал: локальные инициативы не решат глобальные проблемы. «Нужен настоящий прорыв», – повторял он Кейт, словно одержимый. С каждым днём нарастала уверенность, что именно ему суждено предложить революцию в распределении ресурсов.
Первый тревожный сигнал прозвучал, когда он попытался собрать неформальную группу в компании:
– Друзья, давайте продумаем универсальный цифровой каркас, который сможем предложить правительствам!
Сначала коллеги загорелись, но вскоре всё пошло наперекосяк: одного сотрудника неожиданно вызвали в руководящий отдел, другому намекнули, чтобы он «занялся своими обязанностями». Алекс не понимал:
– Мы же ничего противозаконного не делаем? Почему все вдруг боятся?
Кейт уговаривала:
– Не торопись, Алекс. У нас ещё мало влияния, чтобы предлагать такие вещи.
Но внутри него словно звучал какой-то внутренний «зов», напоминавший про вторую макушку – про то, что ему необычайно везло, пока он не замахнулся на слишком большие перемены. И всё же он пока не видел неодолимых стен: наоборот, его проекты шли в гору, начальство довольно, коллеги признают талант. Алекс шутил:
– Скоро я стану лицом компании и продавлю любые идеи!
Кейт только грустно улыбалась:
– Не переоценивай свою непобедимость…
Так незаметно Алекс подбирался к тому порогу, где решимость изменить мир начинала сталкиваться с непонятными барьерами. И, словно в ответ на дедово предупреждение, судьба потихоньку разводила перед ним дорожки, маня дальше и дальше вглубь непознанного.
Через год после начала работы Алекс добился первого крупного успеха: он представил компании анализ, как можно перераспределить часть доходов в благотворительные программы, сохранив при этом выгоду и получив статус социально ответственного бизнеса. Руководство неожиданно приняло предложения (по крайней мере, формально), и по офису разлетелась весть: «Молодец, Алекс, быстро растёт!» Сам он ликовал:
