– Мы свяжемся с тобой, когда закончим внутренний анализ, – подытожил кто-то.
Раздались жидкие аплодисменты. Кейт бросила на Алекса сочувствующий взгляд:
– Не сдавайся…
Однако после конференции никто не подошёл его поздравить. Алекс улавливал в коридоре осторожные взгляды и ощущал тревожный холодок: неужели все восприняли это так прохладно?
Поздним вечером Алекс вернулся домой с картинками конференции в голове. Он опустился на обшарпанный диван в своей съёмной квартире, включил тусклую лампу и почувствовал неприятную пустоту. Где был его триумф? Почему люди, которых он считал союзниками, не проявили ни восторга, ни интереса? И почему многие теперь смотрели на него, как на несносного подростка?
Зазвонил телефон. Кейт говорила взволнованно:
– Как ты? Я переживаю.
– Даже не знаю, – откликнулся Алекс. – Всё прошло, но им как будто всё равно. Начинаю подозревать, что дед был прав: существует какая-то “сила”, гасящая любые крупные перемены. Или это просто люди…
Кейт помолчала и тихо предложила:
– Может, им нужно время. Но понимаю, что тебя это злит. Слушай, давай устроим отпуск?
– Нет, – отрезал Алекс. – Мне не до отдыха. Нужно дожать идею, а то всё канет в тартарары.
Он начал обзванивать коллег, пытаться организовать личные встречи, чтобы глубже разъяснить проект. Пара человек согласилась, но говорили:
– Понимаешь, все боятся, что нас обвинят во вмешательстве во внешние дела или что мы станем конкурентами для каких-то структур. Лучше пока не лезть.
С каждым таким ответом Алекс ощущал тонкое дежавю: раньше ему везло во всём, но сейчас, стоило замахнуться на что-то действительно большое, словно включался механизм «тишины» и скрытого отторжения. Он вспомнил очередные дедовы слова: «До поры тебе везёт, но если ты захочешь “переделать мир”, будь осторожней».
Впервые он осознал, как его загадочная удача разбивается о равнодушие и невидимое сопротивление. И дело было не в конкретном начальстве, а в самой структуре общества, которая, казалось, защищалась от слишком резких трансформаций. Лёжа в кровати, он смотрел в потолок и думал: «Дед, выходит, ты был прав. Но я не остановлюсь. Даже если есть такая “сила”, я её сломаю. Не позволю, чтобы страх остановил меня».
Так закончился один из самых тяжёлых вечеров Алекса, предвещая первый реальный конфликт с «системой».
Наутро Алекс проснулся с твёрдым намерением продолжать борьбу. Если компания не захочет развивать его идею, он найдёт другой путь. Но, придя в офис, он заметил напряжённость в воздухе. Люди словно избегали встречаться с ним взглядом. Руководитель отдела скупо бросил:
– Алекс, давай лучше сосредоточимся на текущих проектах, договоры там… А твои глобальные штуки пока отложим.
У Алекса внутри закипело. «Почему всё ставят на паузу, вместо того чтобы идти к реальному прорыву?» Но, стиснув зубы, он промолчал. Кейт, улучив момент, шёпотом успокаивала:
– Не рвись сейчас. Найдём другой момент, будь гибким.
Однако Алекс не хотел ждать. Ему казалось, что вечное «подождём» обрекает любой прогресс на застой. В обед к нему подошёл один знакомый и сказал:
– Слышал, наверху готовят кадровые перестановки. Мол, тебя поставят на проект, но чисто внутренний, чтобы ты не лез во внешние контакты…
– Значит, хотят убрать меня в уголок? – мрачно спросил Алекс.
– Похоже на то.
Это было предвестием серьёзной конфронтации. Либо он принимает правила игры и остаётся в безопасном формате, либо идёт ва-банк.
