24. Глава 24. Айдан
Наше противостояние длилось несколько дней. Хотя противостояние слишком громко сказано. Я уезжал, Лилия была у себя в комнате. Снова пил по утрам одно лишь кофе, хотя уже привык почти полноценно завтракать. Роза оставалась слоняться одна по дому, но рассказывала, что они проводят время вместе, что ходят гулять, что Лилия обещала научить печь бисквиты.
Когда приезжал, Лилия вновь была у себя, но ужин ждал на столе. Вкусный ужин. Удивительный у меня был брак — никаких тебе точек соприкосновения кроме еды, ноль бесед, ноль секса. По сути это не должно было напрягать, я ведь не хотел этого брака вовсе, пусть себе существует жена где-то на периферии моей жизни, никак не мешая.
Но… Удивительным образом мне ее не хватало. Того, как она смешно всего пугалась. Над ней можно было подтрунивать и такое забавное возмущение было во взгляде. Того, как она краснела тоже не хватало, краснота с щёк переползла на шею, оттуда в декольте. Теперь я уже знал, какая у нее грудь… Мне не хватало лёгкости, которую я чувствовал рядом с ней.
Извиниться? Я пытался вспомнить, когда я извинялся в последний раз. Не смог. Возможно, никогда. Как люди это делают, черт возьми? Как переступают через свое я, эго, гордость? Именно над этим я размышлял долгими вечерами, задерживаясь офисе, чтобы дать Лилие немного свободы.
Тем вечером я тоже вышел в потемках. Торчал я в тот день не в основном офисе. Дядя снова моими руками перекупил организацию, как положено доведя ее перед этим окольными путями почти до разорения. Работы здесь хватало. Вышел, закурил. Темно уже. Промзона, какие-то гаражи натыканы, редкие гаражи. За моей спиной ангар производства, купленый дядей. В нем сейчас один сторож, старый дед давно на пенсии, и уволить его нужно, знаю, но все тяну. Жалко. Жалость в моей профессии неуместна.
Сигарета выкурена почти до фильтра, когда из темноты материализуются фигуры, в первые секунды кажется, что они из самой ночи и состоят. Но к сожалению, они материальны, живы и судя по всему агрессивны.
— Привет тебе от Чулпан, — говорит один из них и бьет меня в живот.
Меня натаскивали на спорт, пытались заставить его полюбить. Раз за разом отправляли в различные секции постигать боевые искусства. Полюбить их я так и не смог. Единственное, что привилось — любовь к бегу. Но сбежать не комильфо, да и догонят…
Я выпрямился, посмотрел на своих противников. Их пять. Побороть каждого из них — нереально, а я, к сожалению, реалист.
— Что же она сама не приехала? — спросил с насмешкой я.
Не стоило допускать этой насмешки, ой как не стоило. Он бьет меня снова, в живот, но болью взрывается каждая клетка моего тела. Инстинкт выживания говорит мне не сопротивляться , но я не выдерживаю. Я бью его в ответ. Кулаком в лицо, отшатнуться от не успевает, давит силой , а реакции ноль. Костяшки обжигает болью, в мужском лице что-то противно хрустит, а на меня обрушивается град ударов. Я бью в ответ, раз за разом, с упоением ликуя, когда мой кулак достигает цели. Но их пятеро, я один, за моей спиной где-то в здании лишь пенсионер сторож. А вот если бы я его уволил, на его место можно было бы поставить бывшего вояку под два метра ростом…
— Соскучился? — едко спрашивает самый главный.
Возможно, я его знаю. Возможно, помню. У моей первой жены было много братьев, все на одно лицо и с одним на всех мерзким характером.
