— А вы, твари, вставайте и раздевайтесь! — снова приказал как раскатом грома.
Те нерешительно встали, начали переступать с ноги на ногу. Мужчины в комнате стали ухмыляться.
— Что так нерешительно?! Не знаете, как раздеваться?! Как перед своими еб…рами, так вы сказали?! Или вас раздеть…
— Алихан, не нужно… Я умоляю тебя… Пожалуйста…— я в ужасе протянула к нему руку и коснулась его. Сама.
Он перевел на меня совершенно потемневший, наполненный такой яростью взгляд, что меня даже качнуло.
— Они нелюди, Василиса. И они получили ровно столько унижения, сколько дали тебе… Теперь посмотри на них и реши, что ты хочешь с ними сделать. Ты здесь, чтобы забрать своё. Свою честь, свою гордость, своё достоинство… Твоё право решить их судьбу…
Я почувствовала, как три пары умоляющих глаз разом вскинулись на меня. Никогда прежде я не чувствовала такой метафизической тяжести, придавившей меня каменной плитой к земле... А может и ниже, к преисподней…
— Я хочу, чтобы их отпустили… Не нужно…ничего, — хрипло произнесла я. — Пожалуйста… Хочешь, я на колени перед тобой встану? Прошу… Это невыносимо…
Перед глазами поплыло от подступивших слез.
Лицо Алихана было каменным. Он на секунду замер, смотря на меня.
— Они бы не пощадили тебя, Василиса…
— Я не они… Вот чего ты не понимаешь… Ты сказал, что я здесь, чтобы вернуть себе честь и достоинство. Мои честь и достоинство в сострадании и сочувствии, Алихан. Я не зверь. И не буду зверем никогда, — заплакала и отвернулась.
Он глубоко вздохнул.
— Хорошо, их отпустят. Вы слышали, нелюди? Девочка проявила милосердие. Хорошенько запомните это чувство, которого лишены. Вас освободят. Можете возвращаться к своим ничтожным жизням. Алихан Камилов вас отпускает, потому что так захотела его женщина. Пойдем.
Его рука на спине стала словно бы плетью.
Мы вышли наружу. Меня качало. Пыталась подавить в себе чувство тошноты, но тщетно. Меня все-таки вывернуло. Алихан молча протянул мне бутылку воды.
— Теперь ты понимаешь, как я наказываю, Василиса? — спросил он меня, а у меня по телу пробежал озноб и страх.
— Это предупреждение?
Усмехнулся жестко, взял за подбородок, заставив поднять голову, вытирая своей рукой мой рот.
— Никогда… — хрипло произнес он, — ни за что… Не тебя… Я за тебя…
Он хрипел, не говорил. Буравил меня черной бездной своих глаз, а я падала туда, падала…
— Тогда что это… — также одними губами…
— Это умение нести ответственность по-взрослому, Василиса. Это возмездие. И это выбор. Они сами выбрали это унижение вместо того, чтобы сесть в тюрьму за превышение служебных полномочий и сексуальные домогательства. Щенок получил больше всего, потому что он не мужик, а сука. Я избил его, потому что он заслужил,— жестко усмехнулся Алихан.
Я автоматически попятилась назад, к машине. Уперлась в холодный металл спиной. Он тут же навис спереди, преградил путь к отступлению, сковав в жесткие объятия.
— Они ответили за твое унижение, Василиса. Никто никогда не посмеет тебя унизить больше, моё слово.
Я нервно сглотнула.
— А ты?
Снова усмехнулся.
— Поедем, есть еще одно дело…
17. Глава 16
Мы снова в машине и куда-то едем. Не знаю, сколько. Может, километр, а может, десять. Сердце предательски колотится. Меня пугает, что на сегодня это не последний «сюрприз». Когда машина съезжает с основной дороги и начинает ехать просто по песку степи, паника опять скручивает меня в рог. Она как боль — приходит спазмами.
