Томми, Люк и Джои сгрудились вокруг нее, их дыхание смешалось в единый напряженный ритм. В этот момент в комнате Джейн, возможно впервые за долгое время, ощущалось присутствие жизни – острой, тревожной, сконцентрированной в четырех бьющихся сердцах.
Эбби медленно развернула записку. Бумага зашуршала, тихо, будто шептала что-то.
Почерк был мелким, торопливым, словно слова были начертаны в спешке или под гнетом невыносимого страха. Некоторые буквы были размыты, как если бы на бумагу упали капли воды… или слез.
«Мои дорогие друзья, надеюсь, это найдете именно вы. Я ушла сама, по своей воле. Не ищите меня, не грустите. Это были потрясающие два года.
P.S.: Люк, не зажимай сигареты для Джои. Томми, я уверена, у тебя получится поступить в Вашингтонский. Эбби, не бросай писательство!
С любовью, Дж.»
Эбби подняла взгляд, встречаясь глазами с друзьями. Ее лицо побледнело до такой степени, что веснушки на нем выступили как капли ржавчины на белом полотне.
– Это совпадает с тем, что сказал старик, – прошептал Томми. – Он говорил, что она ушла добровольно…
Это странное осознание будто прибило подростков к земле.
– И не совпадает с тем, что они… что должны были найти, – Люк бросил быстрый взгляд на дверь, словно боясь, что родители Джейн могут ворваться в любой момент.
– Я не верю, – упрямо произнес Джои. – Ее заставили это написать. Она не могла не рассказать нам, не могла просто бросить все и уйти… – он начинал говорить все громче, как делал каждый раз, когда задыхался от паники.
– Тише, – грубо шикнул Люк.
– Нам нужно уходить, – резко сказала Эбби, сворачивая записку и пряча ее в карман джинсов. – Сейчас же.
Они выскользнули из комнаты, тихие как тени, но внутри каждого бушевал ураган вопросов и страха. Мистер и миссис Бартон ждали их в коридоре, их лица были масками, за которыми скрывалось нечто, чему дети не могли дать названия.
– Спасибо, что позволили нам… попрощаться, – выдавил из себя Томми, и в его словах словно скрывался двойной смысл.
Мистер Бартон кивнул, его глаза были подобны тусклым кругам на ледяной поверхности замерзшего пруда.
– Надеюсь, вы нашли то, что искали, – произнес он странным голосом, в котором смешивались усталость и что-то еще… что-то, напоминающее угрозу.
Они попрощались и вышли, каждый шаг к двери был подобен шагу по минному полю. Возможно, им только казалось, но взгляды Бартонов словно прожигали их спины, как раскаленные угли.
***
Уже во дворе, когда они отошли на безопасное расстояние, Эбби остановилась и приложила палец к губам. На ее лице застыло выражение, которое они видели лишь однажды – когда она услышала шум в подвале школы, куда категорически запрещалось спускаться.
– Я что-то слышу, – шепнула она. – У окна.
Они замерли, подобно оленям перед светом фар. Окно комнаты Джейн выходило на улицу, и сейчас оно было приоткрыто – деталь, которую они не заметили раньше, слишком поглощенные своим расследованием.
Ветер доносил обрывки разговора, словно фрагменты разорванной фотографии, которые приходилось мысленно склеивать воедино. Подростки, пригнувшись, проползли по неухоженному саду и умостились прямо под кустом пожухлых гортензий.
– …они что-то… – голос миссис Бартон был надломленным, словно треснувшее стекло.
– …невозможно… хватит истерить… – ответ мистера Бартона звучал напряженно, с нотками паники, совершенно не свойственной человеку, потерявшему дочь при обстоятельствах, о которых он был осведомлен.
