– Я могу подсмотреть, с кем Бартоны общаются, – сказал Люк с хищной усмешкой. – Знаю парня, у которого крыша выходит прямо на их задний двор. И рядом с подъездной дорожкой есть хорошие мусорные баки.
– А я… я могу сходить на пристань, – тихо произнес Джои, его голос дрожал, как пламя свечи на ветру. – Может, кто-то видел ту лодку раньше или в записях осталось что-то.
Томми кивнул, скрепляя их негласный договор.
– Тогда встретимся завтра вечером. Здесь же. И докладываем все, что найдем.
Они переглянулись. В их глазах читался страх – не детский испуг перед темнотой, а взрослое, тяжелое осознание опасности. Но глубже, под слоями сомнений и тревоги, в каждом из них теплилась крошечная искра – упрямая, несгибаемая воля к действию, шепчущая: «Не бросай. Иди дальше.»
Эбби шла в библиотеку с той особой осторожностью. Серые облака нависали над городом тяжелыми пластами, словно потолок подземелья, опускаясь все ниже и ниже. Воздух, пропитанный запахом мокрой земли и старого металла, казался густым, застоявшимся.
Велосипед она небрежно бросила у крыльца, не утруждая себя замком. В этом городе, с его болезненно короткой памятью, воровство было слишком осознанным действием. Здесь даже преступления совершались без умысла – просто потому, что время стирало границы между допустимым и запретным. По крайней мере, так было раньше.
Миссис Хартли, как безмолвный страж времени, сидела за стойкой, механически перебирая спицами. Под ее морщинистыми пальцами рождалось что-то бесформенное и бесконечное – так же, как и истории этого города. Эбби кивнула ей с той вежливостью, которая не требует ответной реакции, и сразу нырнула в тусклую глубину библиотеки. В архиве пахло пылью и тишиной – не той живой тишиной, что бывает перед рассветом, а мертвой, как в забытых склепах. Пальцы Эбби, бледные и нервные, с той особой целеустремленностью, которая бывает только у юных следопытов, перебирали старые папки. Ее глаза, казалось, часами вбирали в себя тысячи слов одновременно, пока взгляд не зацепился за нужную: «Местные новости Порт-Таунсенда. Выпуск № 3. Март, 1980 год».
Статья выпрыгнула из пожелтевших страниц, будто живое существо, долго ждавшее своего часа: «Подозреваемый в преступлениях против несовершеннолетних переехал в Порт-Таунсенд». Гаретт Марлоу.
Эбби впилась в текст с жадностью изголодавшегося хищника: судимость не доказана; ранее работал с детьми в другом штате; уволен после предъявленного обвинения; переселился в город полгода назад; работает неофициально на складах у пристани.
Сердце забилось о ребра, как испуганная птица о прутья клетки. Пристань. Склады. Все дороги, все тени, все шепоты – все вело к этому месту, где город встречался с черной водой залива. Она чувствовала, как пальцы холодеют, а в горле застывает ком, похожий на страх, но смешанный с чем-то еще – с предчувствием истины, которая может оказаться страшнее любой лжи.
Она аккуратно сложила вырезку и спрятала в рюкзак с той бережностью, с которой хоронят улики. Каждая секунда теперь имела вес. Каждый вздох был на счету.
В это же время Люк сидел в засаде напротив дома Бартонов, спрятавшись за мусорными баками. От мокрого асфальта поднимался пар, окутывая его ноги призрачным туманом. В голове крутились обрывки городских сплетен – тех, что передаются шепотом в полутемных кухнях, тех, что никогда не произносятся вслух при свете дня. Бартоны не те, за кого себя выдают. Эта мысль засела в сознании Люка, как заноза, которую невозможно вытащить. Он стал ненавидеть их, не разделяя, была та злость из-за исчезновения Джейн или из-за нагоняя от отца.
