Выбор моей реальности Том 2 - страница 23

— Что-то Лена на завтрак опаздывает… постучись-ка к ней в дверь и напомни, кое-кому на работу пора. Солнце уже взошло.

Я договорился с Ливерией о ежедневном трёхразовом питании для всех проживающих в игорном доме.

— Мы с Травлом натушим дыни, засолим артишоки, нашинкуем кур, наварим петухов, чечевицу и бобы; присолим тунца, зажарим палтуса, развесим на воздухе вяленую треску; нашпигуем уток фисташками, фигами и чёрными сливовинами; напечём пшеничные лепёшки с козьим сыром и мелкими оливками, наляпаем колечки из теста и сдобрим растопленным медком. А господину соорудим сочную, мягкую запеканку с нежными анчоусами… не тревожьтесь — рыбьи головы, жидкие кишочки и жёсткие хребты мы сперва из них повынимаем! Забродившее пивко или столовое сливовое винишко, ежели господин желает, быстренько раздобудем — знаем нужные места… — подмигнула мне Ливерия. — Под вечер Травл выкопает на ваших задворках глубокую яму, обложит красным кирпичом, укрепит жидкой известью и цемянкой, а когда его тындыр засохнет, натрём чесночищем, приправками и солью любую мясную тушу, какую захотите — свиную, козлиную или баранью. Сначала выпотрошим, бросим на решётку, закроем тындыр крышкой и закоптим скотину целиком.

— Походу Лена куда-то смылась… — вернулся Кир и, смеясь, отчитался о выполнении задания, — ставлю, на наши рабоче–крестьянские завтраки Лене уже насрать. Сходи и зацени сам, что она там втихую пьёт и чем питается. Бери пример.

Поднялся на второй этаж, постучался на всякий случай, но никто не ответил, а дверь оказалась незапертой, и я заглянул внутрь. Мои прокачанные ноздри одновременно наполнились вишней, молотым кофе, алкоголем, шоколадом и приторно сладким цветочным парфюмом. В довершение всего, меня моментально добил какой-то странный и не слишком приятный рыбный запах, но что это было, я разобрать не смог.

Неказистую типовою мебель из местной торговой лавки — сундук и кровать, которыми Лёша, гордый своими дизайнерскими талантами, обставил все жилые комнаты в игорном доме, Лена вынесла на помойку.

Теперь половину спальни занимала огромная белая кровать, застеленная покрывалом из блестящей светлой ткани, прямоугольная спинка выполнена из имитации бледного мрамора с золотистыми разводами. Над кроватью висело подобие картины из непонятного, похожего на пластик материала с аналогичным мраморным рисунком.

В комнате скромно приютились два белых полированных стола. На одном стояли флаконы с духами, красовались разноцветные камешки, лежали кисточки, карандаши, помады, краски и другие тюбики, в названиях которых и для чего они нужны, я не разбираюсь. Под столом находился прозрачный пластиковый контейнер без крышки, где валялись целлофановые обёртки, хлебные и шоколадные крошки, небольшая стеклянная ёмкость, красная крышка с чёрным осетром и надписью «Caviar Classic».

«Твою ж то мать… — подумал я, глядя на пустую банку из-под чёрной икры. — Красиво жить не запретишь!»

На другом столе — цветущие растения в горшках, опять косметика, вскрытая упаковка хрустящих крекеров, сахар и пачка кофе марки Buondi Gold. Тут же стояла чашка с недопитым эспрессо, на блюдце таяли остатки шоколада, смешанного с вишнёвым ликёром. За цветочками притаилась белая коробка с широкой красной каймой сверху и снизу, с надписью «Mariquinhas Ginja de Obidos» и круглым штампом «Made in Portugal». Внутри оказалась пол-литровая бутылка, на дне осталось грамм примерно пятьдесят. Также я обнаружил в коробке две небольшие стопки, изготовленные из тёмного шоколада.