Выход. Как превратить проблемы в возможности - страница 3

Настоящий спорт – это всегда про азарт и конкуренцию.

Важно научить себя признавать право на проигрыш, но не настраиваться на него. На первый взгляд это кажется довольно трудным для понимания. Но право проиграть не означает, что ты покорно сдашься. Наоборот: ты признал, что можешь и не победить. А значит, волноваться об этом дальше, постоянно крутить эту мысль в голове – напрасная трата сил. Вместо этого отдайся самой игре, получи подлинное удовольствие от того, что ты делаешь.

И все-таки каждый хочет победить. Но не каждый готов выложиться на все свои 110 %. No pain, no gain[1]. Мышца не может стать крепче и больше, сперва не разорвавшись от нагрузки. Но что в футболе, что в бизнесе, упорные тренировки не только закаляют, но и учат лучше видеть ситуацию, мгновенно подстраиваться. Рисковать, но рисковать осмысленно.

Спорт с детских лет помог мне самостоятельно сформировать пресловутый внутренний стержень. Он научил меня дисциплине и отказу от жалости к себе. Тогда, в детстве, я никак не мог понять, почему некоторые ребята филонили и пропускали тренировки. Меня на них никто не гнал. Наоборот, я едва ли не летел навстречу тяжелым физическим нагрузкам. Я обожал, как ноют мои мышцы, как дыхание становится частым и поверхностным, как от избытка адреналина краснеют лицо и шея. Каждой клеточкой тела я ощущал, что живу. Смотрел на друзей и видел: они испытывают то же самое. И хотя у мальчишек не принято делиться подобными переживаниями, но для каждого из нас эти чувства были настоящими и важными. Иначе зачем мы выходили на поле даже под проливным дождем? Это объединяло нас, делало командой.

И сейчас я всегда заставляю себя действовать вне зависимости от того, что происходит в жизни и какой груз на душе. Даже когда плохое настроение, дрянная погода, нет ни желания, ни мотивации, свой день я начинаю с занятий спортом.

Многие выбирают сиюминутное, потому что это про «сейчас», а долгосрочное – про «когда-то».

Я играл в футбол, в том числе и с ребятами старше меня. Но от них я не слышал обидных насмешек. Мне удавалось оставаться самым результативным игроком даже среди старших. Часто за матч я заколачивал в ворота противника больше мячей, чем все остальные. В какой-то момент тренер сказал мне: «Илья, надо ехать в Самару, делать спортивную карьеру». Кто знает, что могло бы из этого выйти, но вскоре в моей жизни случился страшный кризис, и я так и не стал профессиональным футболистом.

Отец никогда не занимался мной. Он был тихий алкоголик: приходя с работы, молча пил пиво и уходил заниматься делами. Как правило, читал книги. До меня ему не было никакого дела. С его стороны не было ни отрицания, ни негатива. Я тогда даже не знал, кем он работал. Мы никогда не говорили об этом. Странно, наверное, что я не знал даже таких простых вещей. И это только подчеркивало степень его полнейшего равнодушия ко мне.

У меня было много друзей-мальчишек, с которыми я проводил все свободное время. И, конечно, я видел их отношения с отцами. Кого-то, как мне казалось, любили больше, кого-то меньше. Но любили. Я мечтал хотя бы о крохах душевной теплоты, которой не получал. Не говоря уже об отцовской поддержке и мужском воспитании. Хотя однажды на него что-то нашло – он поиграл со мной во дворе. Этот случай врезался в мою память как единственный в жизни акт нашего единения. Я мог бы обижаться и сейчас, но со временем понял одно: по-настоящему я никогда его не осуждал и не держал зла. Так получилось, что с детства и на всю жизнь у меня сформировалось позитивное мышление. Если у меня чего-то не было, это лишь означало, что я могу без этого обойтись.