К разработке учебных программ были привлечены выдающиеся педагоги, психологи, философы, историки, писатели, артисты консервативного направления. Все, для которых мораль и нравственность не перестала быть пустым звуком… По-простому говоря, все, кто отличал хорошее от плохого. Не лишался разума при слове «свобода». Все должны были внести вклад в большой ответ на большой вопрос: чему учить будущих учителей и воспитателей? Был заново проанализирован опыт человечества в области морали; отброшены этические извращения, свойственные загнивающим обществам. Были введены такие дисциплины, как, например, «Формирование интуиции». Или «Формирование здоровой сексуальности». Или «Гармонизация материального и духовного начала». Или «Нейтрализация неблагополучной наследственности», «Парирование дурных влияний». Учитывалась и возможность пагубного влияния семьи, и так называемой улицы, которую давно и страшно сменила помойка социальных сетей… Не было забыто и раскрытие творческих задатков, и раннее распознавание склонностей.
Студентам неукоснительно прививалось чувство собственной значимости и ответственности. При выпуске ректор говорил:
«…Наш президент, в сущности, великий человек, он взял на себя огромную историческую задачу – в течение одного, двух, максимум трёх поколений создать новый народ. Начать исполнение этого небывалого дела он доверил вам, дорогие мои…»
У бизнесменов отобрали множество помещений деткомбинатов, в своё время рейдерски захваченных. Закрыли парковки на месте детских площадок. Ещё больше садиков было построено вновь. Плату государство полностью взяло на себя. Садики и площадки вмиг наполнились весело визжащей малышнёй. И «арсентьевским десантом» в белых халатах – молодыми воспитателями.
Тут, весьма ко времени, активизировалась некая неформальная организация, состоящая из поклонников и почитателей Ивана Антоновича Ефремова, последователей его идей. Большинство воспитателей, юношей и девушек, принадлежало к этой организации либо ей сочувствовало. Власти в регионах знали об этом, но из Москвы пришло строгое указание: не мешать.
Правительство отпускало огромные средства. В детдомах, интернатах и домах ребёнка почти целиком сменился состав сотрудников, причём их стало в несколько раз больше. Каждый работал с очень небольшой группой детей. Бывало, одна девушка в белом халате говорила другой: «А я сейчас бездетная. Удели мне парочку своих». И другая серьёзно отвечала: «Да они не согласятся. Не унывай, долго скучать не будешь».
Детей защитили от неограниченного влияния интернета. На смену токсичным гадам – так, с лёгкой руки президента, сократили слово «гаджет» – пришла недорогая российская разработка типа «Школьник». Это был карманный телефончик с часами и функцией памяти. Богатые родители пытались снабдить чадо более продвинутым устройством, но это было чревато визитом к прокурору.
В школах, во время уроков и на «продлёнке» работала масса новых учителей, воспитателей и психологов. «Продлёнка» едва не ломилась от книг, игрушек и учебных компьютеров. Появилось много закрытых, полузакрытых школ и училищ, подобных пушкинскому лицею, куда детей отдавали лет с десяти. Окончившие такое училище делали хорошую карьеру.
В садике или в школе стало интереснее и комфортнее, чем дома. Школы расширились, превратились в детские городки. Дома дети только ночевали. Но и переночевать могли тоже при школе, в специальном корпусе. Только уведомив об этом родителей. Почтение к старшим, и в первую очередь – к собственным родителям, прививалось неукоснительно. Комнаты в пансионатах были одноместные; маленький «постоялец» мог либо слушать музыку или сказку, либо читать и рисовать. Мог пойти «в гости» к приятелю или в общий холл. Многие дети приносили сюда из дома игрушки и книги. Ребёнок, не находящий понимания в семье, теперь всегда мог найти его у воспитателя.
