Выпускница Бартонского пансиона - страница 14

– Разрешите пригласить?

Я легко вспорхнула с диванчика.

По задумке преподавателей середина бала перед торжественным ужином посвящалась демонстрации наших талантов. Все девушки появлялись перед зрителями по два раза минимум. Я была задействована в хоровом пении и танце русалок, причём в последнем солировала. Платье для русалки верхней частью настолько туго налезало, что процесс переодевания становился пыткой. Но в этот раз мне повезло. Кто-то мощно рванул несчастный лиф, и он плотно лёг на место:

– Уф, спасибо, Данка. Девочки, сейчас помогу.

– Стой, – остановила меня подруга, кусая губы.

– Что случилось?

– Варьян, скажи, ты уже определилась с кандидатами?

– Ну, так, – замялась я, – если ничего рокового не случится, то 27-го проставлю, чтоб хоть кого-то. А что? Он тебе, случайно, не нравится? – вдруг мне подумалось, что наша беседа может стоить парню слишком дорого только потому, что мой выбор был первым.

– Нет, – успокоила меня Данка, – и насколько я знаю, никому из девчонок.

У меня отлегло от сердца. С этим парнем я однозначно могла найти общий язык, и меня пока не сильно пугало долгое ожидание на берегу.

Девушки уже переоделись и уходили за кулисы готовиться к выходу.

– Замечательно, – довольно подытожила я.

– Варьянка... – подружка упала на колени.

– Ты чего? – перепугалась я, опускаясь рядом с ней прямо в этой шикарной шуршащей чешуе.

– Запиши его вторым, – выговорила Данка в пол. – А первым Номер 2.

Я нахмурилась:

– С чего бы это? Кто это вообще такой?

– Мой утренний красавчик, – и слёзы потоком по щекам.

– Ничего не понимаю. Дан, – позвала подругу, упорно не поднимающую глаз, – он же тебе понравился. Хороший парень, животных любит.

– Он служит... служит... – она захлебнулась слезами, – в крепости... где мои умерли. А я... записала его первым.

Я решительно прижала светловолосую головушку к своему плечу, и Данка зарыдала.

– Кто тебе сказал? Может, это неправда?

– Нара рассказала историю про детёныша ульса. Он сначала подумал, что это лярча, понимаешь? Лярча! А там только одна крепость, я знаю. Ненавижу, ненавижу это место! – выкрикнула она с яростью.

В отличие от меня, не помнившей из прошлой жизни ничего, кроме имени, Данка хорошо помнила своих родителей, умерших в Южной Крепости. Мама сгорела от лихорадки, отец – через полгода от курения лярчи.

– Хорошо, – сдалась я. – Дан, я впишу, обещаю, прямо сейчас. Но, скорее всего, он меня не впишет. И потом, он же там не навсегда, может, его повысят и переведут в другое место? Не пожалеешь?

Подруга подняла голову к потолку и заморгала, пытаясь остановить слёзы:

– Хотя бы шанс. Передо мной четверо, не считая тебя, и все уже сдали записи.

– Могла бы сразу ко мне подойти, – я слегка обиженно толкнула её в плечо.

Голубые глаза с намокшими длинными ресницами глянули серьёзно, открывая для меня новую Данку в вечно легкомысленной хохотушке.

– Варька, я же знала, что ты даже не посмотришь на него, если будешь думать, что он мне понравился. Если не сойдётся, так тому и быть. Значит, судьба.

– Варьяна, через минуту на выход, – заглянула куратор.

Я одёрнула платье и, уже выходя, вдруг остановилась из-за пришедшей мысли:

– Данка, только если ты выйдешь замуж за любого сухопутника, то в итоге всё равно можешь оказаться в этой крепости. А Номер 27 – морской офицер, я точно знаю, он и пострадал в сражении с пиратами.

Данкины брови приподнялись в её излюбленном выражении «да ты что?!», но мне уже было некогда пояснять. Зазвучали плавные переливы флейт, рассказывающие о вольной жизни русалочьего племени, и я выплыла в круг чешуйчатых улыбающихся подруг.