Мизгирь стал с трудом пробираться в нужную ему сторону. Толпа зрителей сомкнулась теснее, люди в ряду перемешались, как семена в ступке. Мизгирь на мгновенье потерял Грачонка из виду.
Грянуло всеобщее ликование. «Волчья Пасть» вынырнул из круга музыкантов, толкая перед собой заплетающегося в ногах «Роздай Беду». Раздался смачный звук удара: скоморох, изображающий «Волчью Пасть», неподдельно влепил «Роздай Беде» кулаком по морде. Рыжеволосый повалился на землю, раскидав руки и ноги в стороны.
– Не тебе, гнида, тягаться с царской волей! – «Волчья Пасть» пустился в победный пляс.
Мизгирь толкнул Грачонка в спину. Она испуганно завертелась на месте.
– Чего застыла сургучом? – обозлился внезапно Мизгирь. – Вот ведь дурёха! Тебя только за смертью посылать…
В представление вмешался ещё один скоморох. Скача в тряпичной маске, он тщился изображать священника – кадилом ему служил подвешенный на верёвке лапоть.
– Чур тебя, названный! Чур! – «священник» принялся палить знаменьем лежащего на земле «Роздай Беда».
– Живей, уходим, – Мизгирь подтолкнул Грачонка в сторону. – Я уже вижу, как сюда приближается стража. Сейчас начнут лупить всех направо и налево. Живей, сказал.
Грачонок засуетилась, но спорить не стала. Лишь последний раз бросила зачарованный взгляд за спину, на «Волчью Пасть».
– «Дерьмо, а не представление», – проворчал Каргаш, когда они оторвались от толпы зрителей.
Грачонок с горячностью забежала вперёд и проделала руками два замысловатых жеста.
– Что значит «найти представление»? – с негодованием ответил Мизгирь.
– Смотреть представление, – жестом показала Грачонок.
Каргаш хмыкнул:
– «Что ж, а неплохая была задумка приспособить девку крутить пальцами. Вон как разговорилась, не заткнуть».
Мизгирь тяжело вздохнул.
– Послушай меня внимательно, – обратился он к Грачонку, заметно погрустневшей. – Предупреждай, ежели тебе в голову взбредёт отвлечься. Где монеты, которые я тебе дал? Ага. Славно. Я уж было подумал, что ты отдала их тем бродячим шутам.
Они подошли к краю площади, где их ждала телега. Возница, он же горшечник, привезший товар на продажу, отсутствовал. Жена его, полнотелая середовка, варила в котле похлёбку. Дождавшись момента, когда женщина отойдёт в отхожее место, Мизгирь обратился к Грачонку:
– Ты же помнишь, что мне нужно попасть в монастырь?
Грачонок кивнула, будучи увлеченной тем, что ковыряла ногти.
– Монастырь мужской, в нём строгие правила, – Мизгирь сжал предплечье, на котором под рукавом чернело клеймо. – Если пойдешь со мной, придётся быть ниже травы тише воды.
Грачонок кивнула в такт собственным мыслям. Выглядела она отстраненно. Не иначе сердилась из-за представления.
– В этом монастыре, – Мизгирь помолчал, взвешивая слова. – В монастыре хранится одна святыня. Мне нужно до неё добраться.
Снова кивнула.
Мизгирь кашлянул, опустил взгляд.
– Если ты не хочешь, я не стану тебя заставлять. Могу сперва пристроить тебя при одном женском монастыре. Здесь, неподалеку. Там тебе не придётся…
Грачонок подскочила на ноги, быстро-быстро завертела головой.
Мизгирь стыло усмехнулся. Он не знал, радоваться или горевать.
– Ладно. Я тебя понял.
– «Ты ей неважен», – Каргаш стоял за спиной у Грачонка. – «Она хочет силы. Хочет знаний, что ты способен ей дать».
Грачонок выдернула из кузовка прутик и принялась чертить им по земле. Мизгирь свёл брови, пригляделся. Грачонок нарисовала человечков, идущих по дороге.
