Семья Штерн стояла чуть в стороне от толпы. Анна держала Лейку за руку. Её лицо было напряжено, глаза бегали, словно искали опасность. Мирьям молчала, обняв саквояж, в котором всё её детство: ноты, письма, платочек с запахом дома. Она уже не выглядела девочкой. Слишком прямая спина, слишком взрослый взгляд.
Яков, не теряя уверенности, подошёл к газетному киоску, где сидел пожилой еврей – седеющая борода, пенсне, кепка с мягким верхом и жилетка поверх рубашки. Он с равнодушием перебирал газеты, изредка кидая взгляды на прохожих. Вокруг киоска царила суета: новостные заголовки о переговорах, слухах о мобилизации, взвинченное возбуждение людей.
Яков достал из саквояжа аккуратный свёрток с пятнадцатью тысячами злотых, обвязанный лентой, и маленький конверт с запиской. Подошёл к прилавку и тихо произнёс:
– «Погода в Бердичеве пасмурная».
Старик поднял взгляд, задержал его на лице Якова, прищурился и ответил, не торопясь:
– «Но к вечеру обещают солнце».
Яков молча передал конверт. Старик вскрыл его неторопливо, нацепил пенсне, прочитал. Лоб его сморщился, потом разгладился. Он кивнул, будто что-то понял, оглянулся через плечо и свистнул коротко, но резко.
Из-за колонны вынырнул босоногий мальчишка лет десяти, в потёртых бриджах и рубахе навыпуск, с нахальной веснушчатой физиономией. Он моментально подбежал к киоску, как будто ждал этого сигнала с раннего утра.
– Беги в таверну «У Каспера», – шепнул продавец. – Скажи Янушу: гости от Давида прибыли. Пусть встречает.
– Уже лечу! – мальчишка развернулся и растворился в толпе, как дым.
Яков обернулся – Анна и девочки стояли у скамьи. Анна прижимала к себе Лейку и смотрела на мужа с тревогой и лёгкой неуверенностью. Мирьям встретилась с ним взглядом. В её серых глазах читался вопрос: «Мы в безопасности?»
Яков подошёл к ним. Не улыбался, но голос его был спокоен:
– Всё в порядке. Скоро нас встретят.
Анна кивнула, не сказав ни слова. Лейка сжала её руку сильнее, а Мирьям слегка выдохнула и села на чемодан.
Железнодорожный вокзал Львова шумел, как потревоженный улей. Но среди этого гула и страха семья Штерн уже начала путь по тонкой линии – между страхом и надеждой.
Януш и путь на Восток
Януш появился спустя полчаса. Он шагал неторопливо, чуть пошатываясь, с папиросой в уголке рта. Ростом выше среднего, крепкий, с покрасневшим носом и острым взглядом под низким козырьком выцветшей фуражки. На нём была помятая рубаха с закатанными рукавами, кожаный жилет и потрёпанные сапоги. Пахло от него дешёвым вином и табаком, но в голосе сквозил опыт и уверенность.
Он подошёл к Якову и, не здороваясь, сразу спросил вполголоса:
– Всё с собой? – и, кивнув на саквояж, добавил: – Давид пишет, что вы надёжные.
Яков достал из кармана подготовленный свёрток. Януш ухмыльнулся.
– Ну, значит, добро пожаловать в серую зону. Пошли. Только не оборачивайтесь.
Семья двинулась следом, лавируя через людской поток. Януш вёл их узкими улицами к окраине, где стоял старенький дом, фасад которого видывал виды за все время своего существования. Дверь им открыла сухопарая женщина лет пятидесяти с суровым лицом и глазами, в которых жила усталость.
– Пани Елена, – представил Януш. – А это друзья из Варшавы. На пару ночей.
– За мной, – коротко кивнула женщина и повела их на чердак, превращённый в временное жильё.
– Януш, – немного смущенно остановил мужчину Яков, – Вы уже знаете, как нас перебросите через границу?
