Вскоре первоначальный запал прошел, и соперники Ленского захотели понять, за счет чего же он одерживает такие сокрушительные и безоговорочные победы. Рождались всевозможные, самые невероятные предположения, некоторые из которых доходили до Ленского и казались ему весьма оригинальными.
Так, кто-то выдвинул версию, что он, обладая феноменальной зрительной памятью и острейшим зрением, мгновенно запоминает каждую карту, некоторые утверждали, что он – великий гипнотизер и просто читает мысли сидящего напротив. Кто-то, вообще, высказывал предположение, что он видит карты насквозь.
Догадки множились, обрастая слухами и легендами, одна нелепее другой, и не однажды Силичу приходилось разочаровывать «ходоков», предлагающих за секрет «маэстро» довольно кругленькие суммы.
Но организаторы были непоколебимо терпеливы и строго придерживались версии, принятой и озвученной ими в самом начале.
«Что наша жизнь?» – спрашивал гениальный поэт. И сам же отвечал себе: «Игра!»
Именно так и преподносились эти сеансы, ни больше, ни меньше. Игра – как поединок характеров, темпераментов, личностей, как дуэль судеб, одной из которых, слабейшей, суждено пасть под натиском второй, более сильной, более удачливой. С одной стороны – концентрация интеллекта, опыта, криминального таланта, с другой – Божественное предопределение, незыблемое и неоспоримое в своем превосходстве над низменными уловками человека.
Разве можно обмануть свою судьбу с помощью ловкости рук или каких-нибудь хитроумных приспособлений? Ведь, она не наивный зритель, который только того и ждет, чтобы его одурачили, а когда это происходит, весело аплодирует своему обманщику. При таком понимании игры шутить с картами опасно, гораздо более опасно, чем это можно себе представить.
Именно поэтому, ставки в этих играх зачастую пестрели многими нулями, именно поэтому, посещение клуба ассоциировалась у многих с визитом к Минотавру, а плата за вход – чем-то вроде взноса за безопасность. Но, в конце концов, что такое деньги? Поздравительные открытки Фортуны, земной эквивалент удачи. Так что, кто не рискует, тот не пьет шампанского…
И только лишь он, Ленский, он и еще несколько посвященных, знают, что скрывается за всей этой словесной мишурой. И только ему одному известна настоящая цена этих поединков, потому что именно он и играет с тем, что принято называть судьбой.
Ленский грустно улыбнулся. Судьба… Что они знали о ней десять лет назад, когда все это начиналось, что они знают о ней теперь?
Скоро здесь появится человек, считающий, что ему предопределено обыграть сегодня его, Ленского, и его уверенность подогревается отказом соперника от любого жульничества, честолюбием, азартом и, конечно, жадностью.
Интересно, как он появится? Войдет с видом триумфатора, неся на своем лице печать благосклонности Фортуны? Будет излучать победительную снисходительность и рассыпаться в великосветских оборотах, заученных специально для такого случая? А, может быть, совсем наоборот? Будет хранить презрительное молчание, всем видом показывая свое неоспоримое превосходство?
Глупая пустышка! Он считает, что умения тасовать колоду достаточно, чтобы все в его жизни происходило исключительно так, как он хочет. Он уже возомнил себя хозяином своей судьбы, он считает, что все, кто до него проигрывал здесь – жалкие неудачники, не стоящие одного его мизинца! Если бы он знал, сколько таких, как он, повидал за свою жизнь Ленский, сколько надежд изломал он на этом столе, улыбка немедленно исчезла с его лица, оставив на нем растерянную и глуповатую гримаску.
