– Я не знаю, – отмахиваюсь.
– Ты каждый раз говоришь, мне, что на неделе решишь свой вопрос. Каждые выходные ты ноешь, что у тебя опять не получилось.
Терпеть не могу, когда она говорит, что я ною.
– Ты просто идиот, – продолжает она, – такое ощущение, что ты не уважаешь себя.
– Успокойся, – огрызаюсь я, словно пятилетний ребёнок, – всему своё время.
– А сколько уже времени ты потерял?
Я молчу, смотрю в экран монитора. Какой-то невнятный фильм стоит на паузе.
– Год? Ты целый год работаешь и не знаешь, что ждёт тебя дальше. А если после всего тебя просто уволят? Ты не в суперкрутой компании работаешь, как я погляжу.
– Компания хорошая, – говорю я, – директор осёл.
– Это не оправдание, Рен, – Катрин говорит так спокойно, что это раздражает ещё сильней. Но в голосе я всё же слышу негодование, – осёл в этой ситуации ты, если до сих пор ничего не решил.
– Слушай, – злюсь я, – не лезь! Я сам со всем разберусь. В конце концов, это мои проблемы, и я как-нибудь без советчиков обойдусь. У меня не всегда хватает времени на разговоры с начальством, у начальства никогда нет времени на разговоры со мной.
– А ты так и собираешься там работать? В компании, в которой тебя не ценят? Или, может, ты плохо работаешь?
Я взрываюсь:
– Я нормально работаю! Я работаю хорошо. Не говори того, чего не знаешь, хорошо? А уходить сейчас в должности ассистента, чтоб на другой работе опять начинать с ассистента и ждать чего-то ещё непонятно сколько времени. Нет уж пока. Всё вот-вот должно измениться.
Она ещё что-то упоминает про суд, но для меня это звучит дико. Терять время и нервы на все эти тяжбы, в которых я ничего не смыслю. Я даже не знаю, с какой стороны к ним подойти. Я, наверное, неправильный гражданин своей страны, но я не знаю многого из того, на что имею право.
Скажите мне, что я дурак, и я охотно с вами соглашусь.
Я не хочу показаться Катрин совсем бесхребетным и говорю, что это будет последней мерой. Катрин заканчивает разговор, а в её глазах и в её молчании отчётливо читается простой вывод, что я обычный неудачник.
С тех пор я долго не хотел ничего менять, просто из принципа – не делать так, как мне говорят.
Джоан, помощница Вейга, вскакивает со своего места, когда я, минуя её стол, направляюсь прямиком к двери директора.
– Эй, – восклицает она, – тебе туда нельзя.
– Прости, Джоан, но мне очень надо, – говорю я и вскидываю ладонь как при присяге, что для неё на самом деле должно читаться как «сядь на место и заткнись». Я открываю дверь.
Ей только и остаётся, что стоять в дверном проходе за моей спиной с виноватым выражением лица и щебетать своим тонким голоском:
– Мистер, Вейг, извините, я пыталась его остановить, но…
– В чём дело, Джоан? – спрашивает Вейг, не отрываясь от бумаг, которыми буквально завален его стол. Шатни чуть сильнее этот стол, и вся эта кипа развалится и полетит на пол как детали Башни Дженга.
– Тут Таневский, сэр, – совсем потухшим голосом отвечает секретарша.
Он кивает, что я принимаю за приглашение и пересекаю порог его офиса. Слышу только, как Джоан мычит и мямлит что-то невнятное пока дверь захлопывается прямо перед её носом.
– Что Вам, беспардонный юноша? – говорит Вейг, всё ещё не поднимая глаз.
– Пришёл кое-что обсудить, мистер Вейг, если разрешите, – говорю я с заметным волнением в голосе. Стараюсь теперь не мямлить сам.
Рукой он указывает мне на кресло напротив себя. С небольшим облегчением я бухаюсь в это кресло, первый шаг сделан. Кресло намного удобнее, чем то, что у меня в кабинке.
