– Они что, на меня спорили? – невинно поинтересовалась я, искоса вглядываясь в каменный профиль моего миллиардера на вечер.
– Понятия не имею, – процедил он сквозь зубы, и я поняла: знает он всё, говорить не хочет. А мне же интересно, в чём спор был. Что у этих двоих на кону стояло-то?
– Жаль, – притворно вздохнула я, – думаю, они не угомонятся, и в следующий раз, уж если я не знаю условий спора, они точно своего добьются. Не всегда же при мне будут каблуки, чтобы отбиться.
– Следующего раза не будет, – заявил Набоков, и я вдруг поняла: да, так и есть.
Мы встретились на несколько часов и разлетимся, как только часы пробьют полночь. Карета превратится в тыкву, а золушка вернётся в свой элитный салон красоты, чтобы и дальше делать мужчин если не счастливыми, то красивыми.
– И то правда, – покладисто согласилась я, нацепляя на лицо вежливую маску, которая поможет с честью выполнить возложенную на мои плечи важную миссию сопровождающего лица при Его Императорском Величестве.
– У нас сейчас интервью, – по-деловому чётко заявил Набоков. – Будь добра, держись рядом, дорогая.
– Вернёмся к формату вежливого «вы», – сияла я безупречной улыбкой. – Вы же понимаете, что это была игра?
– Вернёмся, – не стал спорить просто Игорь, – но, надеюсь, на брудершафт я всё же заслужил по-настоящему.
– Возможно, – опустила я ресницы. – Даже подумать не могла, что вы броситесь мне на помощь. Вы мой герой сегодня, господин Набоков!
– Вы такого плохого мнения только обо мне или обо всех мужчинах сразу? – вёл он меня неспешно по залу.
– О вас в частности. И то исключительно потому, что не знаю. В общем целом я обожаю мужчин.
Просто Игорь заметно помрачнел на миг, а затем собрался, пристроил мою руку на сгибе своего локтя и нежно погладил мои пальцы.
– Тогда сделайте вид, что в целом мире нет никого лучше меня. Или даже не так: я единственный мужчина на планете.
Запросики, однако. С чего бы это?..
И тут я поняла: навстречу нам плыло, практически не касаясь ногами пола, некое безумно шикарное совершенство. Глаза. Губы. Сиськи. Всё остальное – ноги.
Я сразу догадалась, кто она. Ну, бывшие жёны миллиардеров, наверное, именно такими и должны быть: молодыми, стильными, красивыми, безупречными. Хотя, подозреваю, в неземное совершенство много труда и таланта вложил пластический хирург.
К слову, эта миллиардерская модель знала меру. Пока что. Как показывала практика, «согрешив» разок с клиникой красоты, они потом не останавливались и творили со своей внешностью нечто невообразимое, превращаясь в надутые розовые секс-игрушки для больших мальчиков.
Но не мне судить, осуждать, вредничать. Не мой же выбор, а Набокова. К тому же, бывший, что означает: и на совершенствах бывают пятна, которые миллиардера не устроили.
– Здравствуй, Игорь, – сложила бровки домиком эта страдалица.
Умирает. Зря он с ней развёлся. Глядишь – остался бы неутешным вдовцом. Или счастливым вдовцом.
Бывшая мадам Набокова кинула на меня брезгливо-осуждающий взгляд.
– Добрый вечер, Марья, – кивнул ей с прохладцей Набоков и посмотрел на меня влюблённым взглядом.
Сердце в груди зашлось. Ну, я всё же живая, к тому же женщина. А когда такие мачо съедают взглядом, грех немножечко себя не побаловать неудержимыми фантазиями, когда и я для него – единственная в мире.
– Быстро же ты утешился, – не удержалась она от язвительности, чем напрочь перечеркнула собственного умирающего лебедя.
