Нас оседлал и тихо правит прямой дорогой на обрыв.
Кнутом нещадно погоняет, о своей совести забыв.
А может вовсе её нету? Или у нечисти в плену?
И в свою очередь, им застят покоя шоры Сатану,
Что оседлал их ровно сверху. И пирамиды сей потеха
Несётся в бездну под вонючий и смрадный рокот
в виде смеха,
Сжигая перепись Земли, чиня раздоры между нами.
И мы послушно топчем души РОДных по крови сапогами
За скудный хавчик и бумажки,
считая жизнь большой игрой.
Свой муравейник из бетона мы заполняем мишурой.
И тихо чахнем над богатством, не замечая черепки
Подмены ценностей реальных. Их, нашей воле вопреки,
Вручает нам с пелёнок род, Что в свою очередь обманут.
И день за днём, из года в год народу лгать не перестанут
Чинуши, главы и попы. Сверкая золотом оправы,
Толмача правила игры простому люду ради славы.
А БОГу слава не нужна! Ему лишь совесть есть мерило.
За славой гонятся изгои. Им совесть золото затмило.
Закрыты очи, спят мозги. Довольно спать! Пришла пора!
Природы бег не изменить. Весна идёт. Огонь костра
Сжигает чучело зимы, обрекшей мир на долгий сон.
Природа нам даёт подсказку. Она оставила дозвон.
Перезвони и воспрошай. Она раз (с) скажет и подскажет.
Гляди, в сей раз не оплошай! Не то ослушника накажет!
Я за разум и за свет без религий и регалий!
Я за совесть и за честь, но без званий и медалей!
Мне не надо орденОв, да и Орденов не надо!
Я природе поклонюсь, что любой травинке рада.
Если б люди так могли, просто жить и без изысков,
И дарить добро другим без судебных тяжб и исков?
А природа нам дана, чтобы жить при Роде нашем.
Мирно сосуществовать, чтобы Роду было краше.
Чтоб учились у природы, познавали мир иной.
Только тёмные созданья объявили выходной
В обученье у природы. Мол, зачем вам адский труд?
Захватили, заглотили, потихонечку жуют.
Наши мОзги. В мясорубке прокрутили до котлет,
А потом их нам промыли и лихо взяли с нас обет
Поклоняться тёмной силе без раздумий, как рабы.
И на капищах слепили церкви-шляпки, как грибы.
Подменили знанья верой, только тёмным невдомёк,
Что остались пионеры! На Господний тот паёк
Знанья мы не променяем и до мира донесём.
И пришла пора, однако, вам покинуть этот дом,
Где вам сладко было кушать наши души на обед,
Нам подсовывая ловко вместо завтрака завет.
Старый, новый – всё равно, ведь для быдла то неважно.
«С голодухи схавают! А мы живём вальяжно!
Крест, кадило – всё златое. И на мерсах всё в коже.
А Иисус с Марией смотрят вниз на вас на витраже.
Наблюдают аккуратно, чтоб от Торы ни на шаг!»
Мы для вас людское быдло, скот. Тупые как ишак.
Только есть ещё ребята, кому Свет важней пайка.
И остались на Руси еще Русичи пока.
С Магдалиной, с Радомиром донесём мы свет до мира!
Ну, а вам пора ту-ту, топать в вашу темноту!
Горит оранжевая осень. Как птичьи гнёзда на ветвях,
Висит омела. Неба просинь. Природа словно на сносях.
Она готова разродиться, увы, не первенцем уже.
Как краснощёкая девица кафтан роняя, в неглиже
Стоит босая на тропинке, и руки к небу вознеслись.
Углём очерчен стан, слезинки росой стекают тихо вниз.
Не за горой уже зима, и сединой припорошит.
Прикроет белым покрывалом. Природы роды завершит.
Младенец в снежной пелене надёжно спрятан до весны.
Он птичьей песней огласит природы затяжные сны.
И словно жаворонок в небе,
разбудит звоном громкой трели.
Взорвав журчаньем тишину
холодной белой колыбели.
Поскрёбыш вырвется из плена и раз (с) тревожит небеса.
