Женщины вынесли ведро кумыса солдатам, которые по очереди утолили жажду. Девушка с улыбкой разглядывала молодых ребят в военной форме.
– Как тебя зовут? – вдруг спросил один из них.
– Танга. А зачем тебе имя?
– Через три дня увольняюсь в запас. Закончу службу и вернусь за тобой. Будешь мне женой?
Все вокруг засмеялись. Не сдержалась и девушка, только парень оставался серьёзным:
– Так что, согласна?
– Ты дослужи сначала. Когда вернёшься, тогда и поговорим! – продолжая улыбаться, ответила Танга.
Лейтенант и глава семейства степенно беседовали в юрте:
– Как думаешь, зима суровой будет?
– Думаю, да… Солнце резко садится, и закаты огненные. Недавно здесь проходили монахи из монастыря, так они передавали слова настоятеля о бедах, которые надвигаются.
Офицер насторожился. Потом решительно отодвинул чашку и поклонился:
– Спасибо за кумыс, пусть тебе сопутствует удача. Впрочем, как и мне.
Выйдя из юрты, он резко закричал:
– По машинам!
Солдаты заняли свои места. Один из них помахал Танге:
– Я скоро вернусь! Жди! Меня зовут Идэ! Запомни: Идэ!
Неожиданно за одним из поворотов открылся вид на монастырь. Первая машина остановилась, за ней остальные. Лейтенант выпрыгнул из кабины, достал бинокль и настороженно осмотрел окрестности. Через несколько минут он успокоился: первозданную тишину нарушал лишь ветер в лапах елей да чириканье птиц. Монастырь излучал покой и мир, являясь гранью красоты окружающего пейзажа.
Офицер, тем не менее, предупредил солдат:
– Будьте внимательны, возможны провокации! Без моей команды не стрелять, но быть начеку. Мы не знаем, что нас ждёт. Смотреть в оба!
Въехав на территорию монастыря, машины развернулись и стали в линию. Пересчитав солдат, офицер возглавил небольшой отряд и направился с ним к главному зданию.
Он рывком открыл дверь и, достав пистолет из кобуры, решительно шагнул внутрь. Монахи читали мантры, но при появлении военных пение мгновенно прекратилось.
– Граждане монахи, ваш монастырь закрывается! Солдаты вооружены, поэтому без фокусов: всем выходить и строиться! Где настоятель? – обратился лейтенант к одному из монахов, которым оказался Татурсин.
– Учитель медитирует у себя.
– Пойдём, покажешь мне! Сержант Идэ, всех связать и распределить по машинам! Дальше знаешь, что делать!
Лейтенант и Татурсин подошли к келье Ласарэна. Монах почтительно склонил голову, совершая обряд приветствия. Офицер оттолкнул его и, войдя в жилище, грозно обратился к настоятелю:
– Гражданин монах, ваш монастырь решением правительства ликвидируется. Вам необходимо пройти со мной.
Учитель Ласарэн, казалось, не слышал слов военного. Он не открывал глаз и, раскачиваясь, продолжал распевать мантру.
Офицер выругался и выстрелил вверх.
Связанные монахи замерли, вместе с солдатами повернув головы в сторону кельи настоятеля. Татурсин за дверью перед входом упал на колени и стал неистово молиться.
Учитель Ласарэн открыл глаза и спокойно спросил у лейтенанта:
– Ты знаешь, зачем пришёл? Делай своё дело и не мешай исполнять мою Работу, – он опять закрыл глаза и попытался продолжить медитацию.
– Именем Монголии ты арестован!
– О, дорогой! У Монголии нет имени, которым она может арестовывать кого бы то ни было, – неожиданно рассмеялся настоятель. – Есть голубое небо, есть бескрайность светлых просторов одна на всех, и есть Будда, которого арестовать невозможно. И эти три луча перспективы Монголии сходятся здесь, в монастыре. Что ты собираешься ликвидировать – землю, которая тебя родила и кормит? Ты в своём уме, солдат?
