Взрослые дети - страница 10

Отставной полковник хрюкнул, стоило Саше сказать, что к политике он интереса не имеет и на коммунизм ему по большому счету чихать.

– Читали работы Карла Маркса? – осмелился спросить Тарле и сразу покраснел от человеческой крови, приливающей к щекам при волнении.

– Нет.

Студент снова ощутил невероятную духовную близость этой стране и свои российские корни, услышав искренний Сашин смех.

– А вот я думаю, душегубы эти ваши коммунисты… – свесив вниз голову, заявил говорун.

Хотя произведений Солженицына он не читал, но много чего слышал и читал о нем самом еще во времена «дорогого и всеми любимого» Леонида Ильича. Потому и решил для придания своим словам весомости сослаться на писателя-диссидента. Крамолу сию слышал не только полковник, но и бывшая учительница, тосковавшая по советской колбасе. Как говорилось, педагогическое образование накладывало на нее множество нравственных ограничений. Подойдя к столику, за которым творилось антикоммунистическое безобразие, она с многозначительным видом положила ладонь на Сашину анкету и произнесла:

– Молодые люди, пожалуйста, не шумите, ваши разговоры мешают спать мне и моей подруге.

Добавив всем известное волшебное слово, она удалилась и продолжила с интересом слушать «крамольный» шепот, который доказывал, как сильно испортилась современная молодежь, не познавшая пионерии и комсомола.

Полковник кашлянул так, будто вишневая кость застряла в горле, и в этот самый момент решалось: жить ему или скончаться от удушья. Обратив на себя внимание Саши, он показал тому чудеса владения мышцами лица. С помощью одной только мимики он передал не столь уж старинную пословицу: «Болтун – находка для шпиона».

Рассказы Саши о службе на китайской границе побудили полковника к активным действиям. Он разбудил проводницу и, нагнав на нее страха красными корочками, под которыми скрывалось пенсионное удостоверение, потребовал доложить: «Откуда и куда едет французский подданный Тарле»? Как в калейдоскопе, перед дрожащей женщиной пронеслись разговоры со станционным доктором о «дизентерийном шпионе», банки браконьерской лососевой икры и копченые омули, которых она везла знакомым на конечную станцию.

– Он не из нашего вагона, – трясла она головой.

Полковник продолжил свою особой важности миссию в следующем вагоне, пока повеселевшая проводница повизгивала от мысли, что теперь «стерва Любка получит на орехи». В купейном вагоне полковник устроил разнос проводнику, вздумавшему выказать свое недовольство по поводу незапертых дверей в тамбуре.

– Не трамвай же… Закрывать надо. Здесь швейцаров нет!

После этого наступил самый страшный момент в его жизни.

– В твоем вагоне едет иностранный подданный Тарле? Отвечай!

Проводник поклялся всеми своими родственниками, что с ним никаких подозрительных бесед не велось, иначе он бы сам обо всем доложил куда следует. Прежде чем скрыться от красных корочек в норке-купе, проводник рассказал полковнику о двух подозрительных гражданах из седьмого купе, о которых он не доложил лишь потому, что пристально за ними следил и хотел взять их с поличным сам, дабы облегчить работу «доблестным органам правопорядка».

Пришла очередь Любы, ставшей стервой после того, как отбила у коллеги «икорного клиента».

С ней полковник встретился в тамбуре. У нее потухла сигарета, и она попросила у Груздева прикурить. Вот он ей и дал, пустив в ход красные корочки, и суровым голосом объявив о подозрительном иностранном субъекте. Люба была женщиной сообразительной, она знала, как приманить покупателя и как вывернуться из щекотливой ситуации.